Рассвет над океаном
Шрифт:
Сначала всё шло так, как я предполагал.
Стоило ей заговорить, и по звуку её голоса я догадался, что в этот раз мне улыбнулась удача: мисс Паркер уедет со мной. Потом, рассмотрев её хорошенько в салоне, я убедился в своей правоте. Сегодня при ней не было пистолета, но сама она походила на оружие — лук с натянутой тетивой: одно движение, и стрела, освобождённая, устремится к цели, а цель эта — новая жизнь.
Она попросила называть её по имени, как будто протянула руку для дружеского рукопожатия. Я захотел обнять её в ответ, но сдержался. Достаточно того, что она здесь, и улыбается, и смотрит внимательно, и
Мне понравилось, как смутилась Мия, услышав про сухой закон, объявленный мной на «Надежде». Ей стыдно, а значит, велика вероятность, что у нас вообще не возникнет проблем с алкоголем — все они останутся на берегу. Безопасность, морской воздух, новые впечатления быстро вернут её в нормальное состояние. Я придумал хороший план!
Безопасность, морской воздух, новые впечатления… Надеюсь, они помогут нам не только в этом. Радость не смогла перекрыть тревогу. Сегодня моя гостья по-особенному, пронзительно красива, но чёрный цвет подчеркнул её худобу и бледность. В её движениях и взгляде появилось что-то лихорадочное. Вчерашнее впечатление, увы, оказалось верным: последние месяцы подорвали её здоровье. Я должен буду заняться им, как только Голубая бухта останется далеко позади — скорее бы это случилось! Нужно позаботиться о том, чтобы на борту было всё необходимое.
Чтобы порадовать её чем-нибудь прямо сейчас, я предложил ей совершить морскую прогулку. Восторга она не выразила, но послушно поднялась за мной на верхнюю палубу. Погоди немного, бедняжка, скоро ты научишься дышать полной грудью!
Мне было сложно сосредоточиться на управлении яхтой, я всё время краем глаза смотрел на женщину, сидящую справа от меня. Ветер растрепал её волосы, в точности, как представлялось мне позавчера, она поморщилась, стирая пальцами капли воды, попавшие на лицо, и в этот момент я вдруг понял, что моя жизнь до краёв наполнилась смыслом.
Времени у нас было мало, а поговорить следовало о многом. Поэтому я остановил яхту и повернулся к Мие, чтобы объяснить ей, что следует сделать до отъезда и как себя вести.
И тут события приняли неожиданный оборот.
Я думал, она с удовольствием перейдёт к делу, может быть, примется спорить со мной, но мисс Паркер совсем меня не слушала! Она смотрела на меня странным удивлённым взглядом, а потом, как только над горизонтом засияло солнце, поднялась и положила руки мне на плечи.
— Рассвет состоялся, Джарод, а я начинаю замерзать. Пойдём вниз. Покажи мне каюты.
— Ладно, — сказал я, боясь пошевельнуться.
— Пойдём! — повторила Мия, отошла от меня, и я услышал, как она спускается по трапу.
Я поставил яхту на автопилот и последовал за ней.
Из салона на нижнюю палубу ведёт узкая винтовая лесенка, где не разойтись двоим. Мия вступила на лесенку первая и замешкалась на последней ступеньке. Я налетел на неё, едва не сбив с ног, но она ухватилась за меня и удержала равновесие.
— Прости, я не успел затормозить!
Попытался отодвинуться, но её руки не позволили.
— Не извиняйся, это я не вовремя остановилась, — проговорила она с необычной мягкостью.
Не так уж сложно сохранять дистанцию, если женщина сама предпочитает держаться от тебя подальше. А сейчас я чувствовал тепло её дыхания и горьковатый запах её духов, смотрел в её прозрачные голубые глаза и видел в них
— Ну что, показывай, как здесь всё устроено.
— Всё необходимое здесь есть, Мия, — я еле узнал собственный голос.
Стараясь не смотреть на неё, показал ей камбуз — закуток с плитой и микроволновкой — и маленькую ванную, сверкающую чистотой. Открыл дверь в гостевую каюту. Две нешироких койки, низкий ступенчатый потолок.
— В чемодане и то просторней! — фыркнула мисс Паркер.
— Ничего, я неприхотлив. Тебе будет удобней в капитанской каюте.
В косых лучах утреннего солнца капитанская каюта выглядела очень уютной.
— Совсем другое дело!
Осматриваясь, Мия сделала пару шагов, а потом расстегнула жакет и сбросила его на пол. Потрогала край полукруглой кровати, застеленной белым покрывалом и, раскинув руки, упала на неё спиной.
— Мне тут нравится, Джарод! Но эта каюта тоже рассчитана на двоих.
Сердце бухало колоколом. Я подобрал жакет и стоял в дверях, держа его, как младенца, и не зная, куда девать глаза.
— Пристрой его куда-нибудь, — сказала она негромко, — и иди ко мне.
«Иди ко мне». Я не понимал, что ею движет. Одиночество, жаждущее заполнения? Любопытство? Случайная прихоть? Я мог бы напомнить Мие, как мало времени в нашем распоряжении, или перевести всё в шутку. Но я так сильно и так давно её желал! И я сказал себе: «Неважно! Что бы ни творилось у неё в голове, сейчас она хочет быть с тобой, и отказать ей будет глупостью и свинством!» И лёг с нею рядом.
Она тотчас обняла меня, и губы её прижались к моим губам.
Не торопись, моя хорошая, пожалуйста, не торопись!
Нежданный подарок, полученный мной от Судьбы.
Задержать мгновение, успеть насладиться им и запомнить его, прежде чем я потеряю над собой контроль. Смотреть на тебя, прикасаться к тебе, вдыхать твой запах. Покрыть поцелуями каждый дюйм твоего тела.
Чёрный шёлк душистых волос, разметавшихся на белом. Надменный тонкий профиль, разлёт бровей, глаза, по-прежнему изумлённые, доверчиво приоткрытый рот. Хрупкая белая шея с трепещущей жилкой. Чёрный шёлк блузки — зачем на ней столько пуговиц, Мия?.. Нежная грудь в чёрном кружеве… Кружево — прочь. Гибкая сильная спина. След от пули над левой лопаткой. Я чуть не потерял тебя тогда. Белой ниточкой шов на животе. И тогда — тоже. Никогда, никому не позволю больше тебя ранить! Под брюками — узкие бёдра и бесконечно длинные ноги в чёрных чулках… Слишком много одежды! Позволь мне увидеть тебя всю. Я знаю, Мия, ты совершенна. Позволь мне всю тебя осязать.
Не торопиться — невыносимо! Быстрые руки, избавляющие меня от одежды. Короткие поцелуи, ласкающие и узнающие одновременно. Шёпот, обжигающий кожу… что, Мия, что? Всё будет, как ты хочешь, но я умру, если сейчас тебя отпущу!
— Я сама! — выдохнула она, и оказалась сверху, и стиснула коленями мои бёдра.
Круг неба над нами, брызги солнца на её груди, жаркое и чуткое тело, принимающее меня.
И радость, безудержная и невозможная радость, не оставляющая в мире места ни для чего другого.