Рассвет страсти
Шрифт:
– Вода слишком холодная, – неохотно промолвила она.
Ридли просиял. Еще бы, ведь Аллегра сдалась первой!
– И?..
– Я хочу выйти. Пожалуйста, уйдите.
– Нет.
Аллегра вздохнула. Он ни за что не тронется с места. И будет пялиться на ее наготу и издеваться над ней, пока не надоест. Но что, в конце концов, она теряет? Разве ради дурацких приличий стоит жертвовать здоровьем? Как будто в отношении такого типа, как Ридли, речь вообще может идти о каких-то приличиях! Аллегра пробралась к дальнему берегу и вышла из воды, вызывающе подняв подбородок.
– Здесь становится холодно, а я вся мокрая, милорд, – процедила она, стараясь обуздать вскипевшую ярость. Однако его не так-то просто было пронять.
– Вот именно. – Его глаза не спеша скользили по обнаженному телу и казались такими пронзительными, слов но могли проникнуть до самых костей. И Аллегра вздрогнула от холода… и этого странного взгляда. – Совершенно мокрая и несравненно прекрасная, – продолжал Ридли. – Кто бы мог подумать, что ты так прекрасна. – И вдруг его голос дрогнул от прилива страсти. – Я должен увидеть тебя всю…
Она настороженно следила, как Ридли ходит кругом. Если кинуться к одежде, он наверняка попытается ее перехватить. А когда его руки лягут на нагое тело… кто знает, во что это выльется? И Аллегра сочла за лучшее стоять неподвижно, не препятствуя его изысканиям.
– Да, – негромко рассмеялся Ридли у нее за спиной. – Так я и знал. У тебя есть ямочки. Такие аппетитные. Вот тут.
Девушка ахнула, почувствовав прикосновение кнута к ягодицам: еле слышное касание, легче перышка на нежной коже. Аллегра резко развернулась, охваченная тревогой и гневом, и уставилась на него с яростью, вспыхнувшей как от осознания собственной слабости, так и от его беззастенчивого использования этого преимущества.
– Только попробуйте взять меня силой! – вскричала она. – Клянусь, вы заплатите за это! – Ее растерянный взор суматошно метался вокруг. Под рукой не было ничего – ни булыжника, ни палки, чтобы вышибить из негодяя дух.
– Взять силой? – искренне удивился он. – Но я ведь давно сказал тебе, что это мне претит. Однако готов спорить на что угодно: ты грезишь о свободе. А я по-прежнему готов начать переговоры. Но когда увидел тебя вот такой… такой прекрасной… – он облизнулся как можно плотояднее, – ты могла бы воспользоваться моей минутной слабостью. Пожалуй, я бы пошел на что угодно.
– Вот и позвольте мне спокойно вернуться в Бэньярд-Холл, – со вздохом ответила девушка. На нее навалилась ужасная усталость. Что и говорить, день выдался не из легких. Всего за несколько часов она повидала Ридли как в лучшей его ипостаси, так и в самой худшей. Быть вынужденной играть еще одну сцену – это уж слишком. Однако Ридли пропустил ее слова мимо ушей. Кончик хлыста
– Очаровательная конечность… – Аллегра затрепетала, проклиная свою плоть за слабость, за беззащитность перед его лаской. Даже его голос, глубокий, властный, полный неудержимой страсти, завораживал и соблазнял ее. – Неужели тебе так трудно стать покорной? – Кончик хлыста вновь опустился к лодыжке. Однако на сей раз его путь наверх пролегал между ее бедер.
Аллегра затаила дыхание. Нет, он не будет столь дерзок… он не посмеет!
– О Господи! – выдохнула она и замерла от ужаса… и восторга.
А кнут не спеша достиг ложбинки между бедер и осторожно задвигался там, щекоча и лаская чувствительные влажные складки. Снова и снова, с каждым разом все настойчивее, все смелее, все интимнее, чем прежде. Аллегра задрожала от наслаждения, все тело охватило пламя от разбуженных в нем странных, всепоглощающих чувств и желаний. А он все так же следил за ней, прищурив глаза. Его проклятый кнут навевал свои чары, доводя ее до безумия. Она больше не могла рассуждать здраво.
– Неужели это так трудно? – повторил он шепотом. – Ведь твое тело согласно, не правда ли? И ты противишься только из гордости. Это потому, что боишься уступить трусу?
Аллегра разрывалась между желанием и страхом. Он слишком пьян и беспощаден, и не так она себе это представляла. У нее вырвался еле слышный стон. Господь свидетель, если бы Ридли был трезвым, добрым и ласковым, она в тот же миг кинулась бы к нему в объятия. Но когда он способен на такие жестокие шутки… И девушка с отчаянным криком отпихнула в сторону кнут и попыталась прикрыться: одна рука защищала груди, а другая – лоно от новых поползновений.
– Хотите, чтобы я возненавидела вас? – выпалила она.
Ридли попятился при виде столь неистовой вспышки, растерянно распахнув глаза. А Аллегра, осененная невероятной догадкой, застыла на месте. Предчувствия ее не обманули; за обращенной ко всему свету разнузданной жестокой маской скрыто нечто большее.
– Да, – все еще не освоившись со своей догадкой, промолвила она. – Так оно и есть! Вы с первой же встречи хотели разбудить во мне ненависть. Она привлекла вас с самого начала. Не ее ли вы увидели во мне? И не ради нее ли потратились на выкуп? Ведь вы приревновали к Уикхэму? И надеялись поживиться хотя бы частью той ненависти, что я питаю к нему?
– Что за чушь я слышу? – пробормотал он.
– Вы обращались со мной, как со шлюхой. Вы использовали меня, чтобы отвадить своих друзей. Вы издевались надо мной, изображая совратителя и заставляя меня стыдиться собственной слабости. Но не потому, что желали меня. Вы жаждали моей ненависти.
– Попридержи язык, девка! – попытался остановить ее Ридли. Но Аллегра лишь отчаянно тряхнула головой. Все новые открытия придавали ей храбрость. Удивительно, как она не замечала этого до сих пор? Ведь это же так ясно!