Рассвет Узумаки
Шрифт:
Размышляя таким образом о всяких глупостях, я осматривался вокруг, пытаясь разобраться, изменилось ли что-нибудь за время моего отсутствия. И, надо сказать, изменения были, и солидные. Свой дом, на самый порог которого наша теплая компашка прыгнула с самой границы со Страной Травы, я в свое время обустроил в месте схождения двух улиц, идущих под небольшим углом друг к другу. Мне всегда нравился нью-йоркский 'Утюг-билдинг', казалось, что это необычно и стильно. Ну и вот... Необычности моему дому было не занимать, но главное, что он выходил торцом на главную площадь деревни, а с обеих сторон его начинались две большие и широкие улицы. И сейчас они были не похожи на самих себя... Верхние этажи всех зданий, видимых отсюда, уже были разобраны, и сейчас там велась неторопливая работа по настилу крыш. Все шло к тому, что Узушиогакуре
Ну и, конечно, люди. В этот вечер на улицах, освещенных закатом, оказалось удивительно много народа. Они заходили в лавчонки, собирались в небольшие группки, чтобы поболтать... Кажется, тут уже даже кабак открыли... 'Алкогольные акцизы, налог на продажу спиртного после одиннадцати вечера, акциз на торговлю в розлив...' Моя жадность, упавшая было в обморок от страха после сражения с нукенинами, вновь очнулась, довольно потирая мохнатые склизкие лапки...
Постепенно все присутствующие на площади оставляли свои дела и оборачивались к нашей колоритной группе. Взгляд метался по толпе, не в силах обнаружить то, ради чего, собственно... Вот кучка рыбаков, с которыми я, помнится, спорил до хрипоты по поводу планов будущего порта около лавки скобяных изделий. Вот Шин, уже занесший ногу на порог - ха!
– кабака, но передумавший и активно начавший лавировать к нам... А вот, наконец, и...
Она стояла совсем недалеко от нас, по обыкновению собрав вокруг себя группку детишек, в которой, казалось, были только Акира и Азуми, настолько эти двое активно суетились и мельтешили вокруг. Они заметили меня первыми, запрыгали, приветственно замахали руками и стали дергать ее за полы накидки. Мда, не дождалась она моих подарков, сама справилась. Но, надо сказать, в этом бежевом... э-э-э, недоплатье с разрезами до пояса и черных щортиках она выглядит стильно. А волосы по-прежнему распущены, ценит, значит, мое мнение...
Девушка неторопливо обернулась, заметила меня... Ее губы дрогнули, она сделала движение, будто собираясь подойти, но в этот момент из-за моей спины вынырнул Восемнадцатый и бодрым почти строевым шагом засеменил навстречу Шину. С какого-то перепуга он напялил личину прапорщика... Нет, я его поймаю, поставлю печать и буду долго-долго бить, нашел где хохмы показывать!
Таюя замерла и недоуменно подняла бровь. Потом скосила глаза чуть влево. Я проследил за ее взглядом. Одиннадцатый, по-прежнему в обличье повзрослевшего Учихи Саске, устроившегося на работу в ночной клуб, сидел на корточках рядом с двумя нашими найденышами и, улыбаясь, что-то рассказывал. Вторая бровь медленно поползла вверх.
Попытался состроить дружелюбную гримасу и виновато развести руками, мол, вот такой вот я чудак, давай помиримся. Но неожиданно меня повело в сторону, мир крутанулся... И ждала бы меня неминуемое знакомство с камнями мостовой, если бы под правую руку мгновенно не ввернулась миниатюрная женщина...
За прошедшие два дня мы с Нами успели немного подружиться, насколько это вообще возможно при такой разнице в возрасте. Я называл ее просто по имени, а она, кажется, стала воспринимать меня как еще одного своего сына. Это и было основным мотивом переезда на остров, с ее слов. 'Оставишь тебя одного, а ты на ровном месте шею свернешь. И так чуть пол не проломил. Будешь на глазах все время. Да и за детьми присмотришь. Я давно чувствовала, что они такие же, как отец. А ему было тесно здесь...'. Так что теперь тридцатилетняя Нами, умудряющаяся без мужа и с двумя детьми выглядеть максимум на двадцать еле слышно покряхтывала под тяжестью моего тела, едва не улетевшего в бессознанку. Сильную я все же штуку придумал - два дня прошло, а все никак не отпускает...
Таюя при виде этой картины сначала прищурилась, но, когда Нами поднырнула
Я стоял и молча смотрел ей вслед. Примирения не получилось. Ну что ж за жизнь такая, не одно - так другое! И не скажешь, кто тут виноват... И я вроде бы ничего не делал, и она вполне могла всякой ненужности навоображать, после того-то, что произошло... Ну и как мне поступать?
А если начать с другого конца? Обычно сначала идут извинения, а потом подарки. Так, может быть, поступить сообразно женской логике, наоборот? Только что дарить-то? С платьем я не угадал, она уже сама... О! Придумал. Помнится, она просила меня разобраться с наследием Орочимару и сделать так, чтобы она могла им безбоязненно пользоваться. Отличный получится подарок, как раз в ее духе, не то что пошленькие цветочки!
Кивком поблагодарил Нами, тяжело вздохнул и зашагал на поиски подходящего подвала для экспериментов, безуспешно пытаясь отмахнуться от куска сознания, чувствующего в этом какой-то подвох. 'Лучше бы ты и правда ограничился букетом...'
Интерлюдия. Шин.
Стук в дверь, долетевший в кабинет с первого этажа, заставив мужчину поднять голову от бумаг и невидяще уставиться в окно. С тех пор, как они начали жить здесь, все вроде бы пошло на лад. Жилищные условия улучшились вот... На побережье Шин, несмотря на свои таланты, мог лишь мечтать о каменном доме. Староста поселения - это одно, но каменный дом - совсем другой уровень достатка, неизбежно привлекший бы внимание всех заинтересованных лиц - от сборщиков феодального налога до портовых банд, не погнушавшихся ради такой добычи забраться так далеко от привычных мест своего обитания. У этих ребят логика прозрачна, как саке двойной перегонки - если человек строит каменный дом, он делает это явно не на последние деньги. Так что...
Шин злобно ухмыльнулся, вспомнив сборщиков дани со стороны закона и из противоположного закону лагеря, которые поразительным образом уживались рядом, подменяя и взаимодополняя друг друга. Ох, как же у них вытянуться рожи! Полторы тысячи человек - это вроде бы и немного, так, три-пять семей из пары десятков поселений на берегу... 'Да, меня многие знают, уважают... и верят. Есть чем гордиться!' Но это самые вкусные, самые до недавнего времени зажиточные и самостоятельные люди, с которых можно было стричь шерсть, махая ножницами от всей души! Они бы стронулись с места, лишь дойдя до ручки. Да и некуда было идти... В Мизу Но Куни до сих пор последствия гражданской войны разгребают, там своих бы прокормить, в Облаке чужакам не рады, а мелкие страны - это всего лишь поле для множества сражений шиноби, которым не помеха и мирное время, и где каждый выживает как может. Конечно, с этой точки зрения остров тоже не идеал... Но покуда они - слишком незначительная величина, чтобы ради них прорываться через водовороты, надежно отваживающие нашествие любопытных уже... 'Сколько там лет прошло? Тридцать, сорок, больше? Не помню... В Академии нам историю не преподавали, хватало предметов, приносящих прибыль'. Как всегда, при воспоминании о днях бурной молодости Шин улыбнулся. 'Эх, славно мы тогда погуляли. Кичиро, Дай, Хикару... Хоть они и дети купцов, но никогда не зазнавались... Интересно, у Хикару с Китой сладилось? Он всегда смотрел на нее так, как смотрят на оазис в пустыне после двухнедельного перехода, а она подшучивала над ним, как же иначе-то, с такой внешностью? Красавица, блондинка, все при ней... Но косилась с интересом. Сколько же лет прошло...'
Стук повторился и рыбак вынырнул из воспоминаний. Тяжело поднялся, покрутил головой, разминая мышцы, и пошел открывать. 'Интересно, кто бы это мог быть? Дети бы пронеслись на свой третий этаж, вынося все двери на пути. Особенно Акира. С тех пор, как Таюя научила его разгонять чакру, сладу нет. Уже и лестницы не для него. А стены и потолки кто от грязных следов оттирать будет, скажите на милость?! Азуми все же поспокойнее, но печать маскировки на лесницу поставила все же зря. Хоть и видно, но вечером немудрено и лоб разбить, в непривычно-то доме... Печати эти еще... надо бы у Айдо хоть описание выпросить, чтобы знать, чего еще от собственных детей ждать. Да и, помнится, что-то он насчет продажи говорил. Это может быть любопытно...'