Рассвет в ночи
Шрифт:
– Мои руки были железом
на двух наковальнях.
Тело твое - колокольным
закатом.
А дальше - снежное поле.
И тут вспыхнула молния. Грозно, яростно, угрожая и предостерегая. Вслед за ней грянул гром, раскаты которого, как воинственные кони, пронеслись по небу, спускаясь по танцующим в порывах ветра деревьям на
– На черепе лунно,
дырявом и синем,
мои "люблю" превратились
в соленые сталактиты.
А дальше - снежное поле.
И тут, стоило Ей закрыть глаза, что-то произошло. Ударил в лицо такой знакомый аромат, плечо обожгло теплом. Сердце пропустило удар. Второй. Ладони медленно опустились на открытую книжку, сжимая хрупкие страницы с тихим шелестом. Ясные серые глаза распахнулись, черные локоны змейками сползли по плечам, и губы зачарованно приоткрылись, не в силах сделать вдох, не то что промолвить что-нибудь. И голос у него совсем такой же. Как будто и не было этих дней, недель... Нет! Не такой же - мягче, ровнее, бархатнее:
– Под таким ливнем ты в один миг до нитки вымокнешь!
Темные, как сама ночь, но не как траурный шелк, уже нет... Как теплый полумрак, глаза Константина смотрели в самую Её душу. И Она даже не заметила, как губы Ее сложились в улыбку, и мелодичный, хоть и чуть хрипловатый Ее голос ответил ему:
– Так что же вы, сэр, не пригласите даму под свой зонтик?
– Боюсь... Боюсь, я не ношу с собою зонт.
– Вы
– Давай пойдем домой.
Серый взгляд скрестился с темным, и сердце упало. Опять. Снова. Так... живо. О, дышать и не надышатся!
– Заплесневели мечты
беспечного детства,
и просверлила луну
моя крученая боль.
А дальше - снежное поле.
А парк следил за двумя бегущими людьми, и ласково гудел, подталкивая их, и радуясь, а впрочем... Парк видел много людей - так много, что и памяти не хватит. Он видел их страдания, их нежность, их страсть, их страх, их робость... Но эту пару он сохранит в особых летописях. Маленькую сероглазую Мышку и жесткого черноглазого хищника. Тех, кто жил. И тех, кто любил. По-настоящему.
Конечно, вздумайся парку рассказать кому-нибудь об этом - никто бы не поверил. Ну... разве что черная кошка, которая аккуратной статуэткой сидела сейчас на мягком диване, слушая песни дождя и наблюдая за двумя такими разными людьми, ее хозяевами, ставшими единым целым... Наконец-то ставшими единым целым.
Я боюсь потерять это светлое чудо,
что в глазах твоих влажных застыло в молчанье,
я боюсь этой ночи, в которой не буду
прикасаться лицом к твоей розе дыханья.
Я боюсь, что ветвей моих мертвая груда
устилать этот берег таинственный станет;
я носить не хочу за собою повсюду
те плоды, где укроются черви страданья.
Если клад мой заветный взяла ты с собою,
если ты моя боль, что пощады не просит,
если даже совсем ничего я не стою, -
пусть последний мой колос утрата не скосит
и пусть будет поток твой усыпан листвою,
что роняет моя уходящая осень.