Рассветный меч
Шрифт:
— Но я не собираюсь бежать от этих собак! — стиснув зубы, произнес Борак, король Кахара.
— Милорд,— сказал Далон,— хотя то, что вы предлагаете, для нас является неожиданным благом — я имею в виду ваше желание передать нам в помощь ваши основные силы,— вы нужнее Верховному правителю, поскольку именно на равнинах Валона решится исход этой войны, по крайней мере так мне было сказано. Моя задача — заманить так называемую Золотую Орду на берега Аргона, в то время как местом для всех остальных должны стать поля сражений в Валоне. Поэтому я должен просить вас отправиться туда, как это уже сделали джордианцы. Час решающей битвы становится все ближе.
Борак
— Я тоже за то, чтобы не бегать от боя, отец, но в данном случае король Далон прав: мы все связаны обязательствами и долгом, и наша задача — соединиться с главными силами Верховного правителя. — Равви сжал кулак. — Пусть эти желтые собаки приходят к нам, они попробуют, какова на вкус чаккская сталь!
Борак вскочил на ноги и, подняв топор, закричал:
— Чакка шок! Чакка кор!
— Чакка шок! Чакка кор! — донеслось в ответ. Кричали все воины отряда гномов.
Питр вздрогнул, услышав этот крик, и оглянулся, озадачившись мыслью: а не услышали ли разведчики Золотой Орды этот мощный выкрик.
Заметив его взгляд, король Далон вздохнул и пожал плечами.
Кутсен Йонг поглаживал Камень Драконов и, глядя на только что прибывшего по его вызову Эбонскайта, выговаривал ему недовольным тоном:
— Города пусты, земля голая, мои солдаты не могут найти ни воинов, ни девиц, ни купцов, ни крестьян. Куда все подевались?
Эбонскайт подумал над ответом и наконец сказал:
— Они бегут на юг и на запад от Золотой Орды.
Кутсен Йонг уставился на Эбонскайта злобным взглядом и резко оборвал его:
— Они бегут от меня, дракон, а не от моей Золотой Орды, потому что я — Масула Йонгза Ванг.
Эбонскайт оставил эту реплику без ответа и лишь сел поудобнее. Глаза его продолжали злобно блестеть, а презренный обладатель Камня Драконов открыто смеялся. И тут Эбонскайт дал волю своему гневу, выпустив в небо струю пламени. Все, кто был в это время в лагере, в ужасе вздрогнули и закрыли руками уши; лошади сорвались с коновязей и понеслись прочь от лагеря с ржанием, похожим на плач.
— Довольно! — прикрикнул Кутсен Йонг, которому тоже пришлось зажать уши ладонями.
Столб пламени опал.
— Не смей впредь делать этого без моей команды! — закричал Кутсен Йонг.
Еще некоторое время глаза Эбонскайта полыхали дикой, нескрываемой злобой, а затем он спрятал их под веками.
— Идрал, — произнес Кутсен Йонг. — Я же велел доставить его сюда. И где он? И где тот дракон, которого ты послал за ним?
Эбонскайт пошевелил языком во рту:
— Раудшерскал учуял запах этого желтоглазого выродка и сейчас движется по его следу. — Сказав это, Эбонскайт отвернулся, и его морда расплылась в улыбке, настолько широкой, насколько вообще дано улыбаться драконам.
Перепончатые крылья бесперого существа несли его над бледно–зелеными водами Синдшунского моря. В когтях он держал маленького, неумолчно издающего пронзительные вопли человека с коричневой кожей, похожего на обитателя одного из островов Мордейна. Человек этот был уже пятой жертвой, которую бесперое существо поймало и несло сейчас в свое далекое лежбище, поскольку Идралу требовалось накопить побольше силы. К тому же он должен был есть.
Полет бесперого монстра был скорым, поскольку он почуял, что по его следу летит существо настолько громадное, что одолеть его будет невозможно. Бесперый пролетел над увязшими в морской тине остовами кораблей, направляясь к середине медленно вращающейся
На восточном берегу Аргона рядом с переправой, где река разливается почти на две мили, собрались люди, гномы, дильваны, баэроны; при них были их лошади и пони, фургоны и телеги — и вся эта масса переправлялась на противоположный берег, чтобы соединиться с теми, кто пришел на равнины с запада. Фьердландские корабли–драконы и корабли королевского флота, баркасы из Джута, суда с Арбалина, галеры, небольшие плоскодонные гребные суда, ялики и прочие плавательные средства были мобилизованы для осуществления переправы и использовались практически непрерывно вместе с двумя кораблями, постоянно действующими на Аргонской переправе. На противоположном, западном берегу, где воины сходили с кораблей и лодок на сушу, где сгружались фургоны и повозки, лошади и пони, происходило формирование новых воинских соединений, эскадронов и бригад, которые отправлялись на запад в сборный лагерь при ставке Верховного правителя.
Далеко на северо–востоке три великана выбрались из–под холодных обломков огненной горы. Сквозь полные жизни камни Митгара прошли эти создания; глаза, подобные драгоценным камням, направили их к равнинам Валона, поскольку день наступления Триады был уже недалек. И с собой они несли великий символ силы — сильвероновый молот.
Король Далон со своими людьми, следуя изо дня в день прежней стратегии нанесения неожиданных ударов и последующего отхода, завлекал Золотую Орду в южные и западные области. Маневрируя таким образом, король со своими силами отошел от Железной реки и переместился в местность, расположенную за Риамоном, медленно приближаясь к границам Великого Гринхолла. Оказавшись в непосредственной близости от леса, он неожиданно повернул на запад и переместился со своими воинами в район Главинских холмов, где долины перемежались с каменистыми возвышенностями, грядами и плоскогорьями, обеспечивающими убежища для его потрепанной в боях армии.
Всякий раз после каждого нового нападения Золотая Орда посылала в погоню все более и более многочисленные отряды, и вот сейчас, в этот февральский день, король Далон со своим отрядом, который насчитывал уже менее тысячи воинов, вновь напал на врага. Воины Далона заняли позиции в узких и тесных проходах между холмами, для того чтобы враг не мог ввести в бой все силы, которыми располагал.
Но когда воины короля, отступая, вышли в широкую долину, превосходящие силы противника повалили за ними.
— Мы исчерпали все возможности, — сказал Далон Питру, который был рядом с ним. — Мы заманим их настолько далеко, насколько сможем, а там нам конец.
— Что ж, отец, — ответил Питр, — хотя нас втрое, а то и вчетверо меньше, мы будем биться насмерть, и за смерть каждого из нас им придется заплатить дорого.
Король кивнул и сказал:
— Подавай сигнал. Наш конец должен быть достойным.
Питр поднес горн к губам и протрубил сигнал.
Воины перестроились. К беспощадной ненависти, сверкавшей в их глазах, добавилась отрешенность, словно эти глаза уже видели перед собой небытие.