Рассветный шквал
Шрифт:
На этот раза толпа отозвалась повеселее. Видно, выжигать показалось интереснее, чем добывать самоцветы. Особенно если при этом появляется шанс запустить лапу в чужой кошелек или погреб. Юбка и Трехпалый, выкрикивая славу командиру пришельцев, взмахнули прихваченными кайлами.
– Борьба потребует от вас всех сил. И средств. Повстанцам нужны будут крепкие копья и острые мечи, справные кольчуги и бойкие самострелы. Кузнецы Железных гор готовы их продать нам. Предлагаю пожертвовать на богоугодное дело кто сколько
А вот это парням уже не могло понравиться. Ропот прошел по скопищу людей подобно расходящимся от брошенного в воду камня кругам. Кто-то протестующе выкрикнул.
– Вижу, здесь есть еще пособники остроухих, – горестно покачал головой человек на бочке. – И это очень плохо.
По его знаку к недовольным бросились вооруженные пришельцы, а с ними и Юбка с Трехпалым. Желвак, привычно извлекая из-за пазухи подушные списки, семенил позади.
– По-моему, пора смываться, – прошептал Карапуз.
Он был прав. Но каким образом можно уйти незамеченными?
Толпа забурлила, разбиваясь то здесь, то там на небольшие островки. Кого-то сбили с ног и потащили, немилосердно пиная, к бочке. Голова, надсаживая глотку, призывал сохранять спокойствие.
Из черноты провала между хлевом и углом «Развеселого рудокопа» вывалилась широкоплечая фигура в кольчуге и круглом шлеме. Левой рукой вояка сжимал пузатую бутылку, на ходу прикладывая горлышко к заячьей губе, а правой волочил за косу младшую дочку Харда – четырнадцатилетнюю Гелку.
– В сене зарылась, изменничье семя! Думала – не найдем!
За ним, путаясь в изодранной юбке, ползла по снегу Хардова хозяйка. Она выла на одной ноте, утробно и страшно. Совершенно безумные глаза белели на покрытом кровоподтеками лице.
– Заткни пасть! – Выскочивший сбоку Воробей ударом отбросил ее в сторону, подбежал, хрястнул, громко выдыхая, башмаком в живот. Потом еще и еще раз.
– Бежать, бежать, – как молитву повторял Карапуз, и я готов был ему вторить.
– Поздно, – раздался вдруг негромкий, глуховатый голос Сотника. – Не убежать...
Легонько отпихнув меня в сторону плечом, упругими шагами он направился к бочке. Зычноголосый капитан заметил его приближение и присел вначале на корточки, не покидая своего пьедестала, а потом умостился, скрестив ноги.
– Ты? – полувопросительно обратился он к Сотнику, склоняя голову к плечу.
– Я, – отозвался тот, останавливаясь в паре шагов.
– Не ожидал.
– Я тоже.
– Ты со мной?
– Не думаю. – Сотник обвел взглядом бурлящую площадь.
– Жаль... Что скажешь?
– Останови их.
– С чего бы это?
– Я прошу тебя.
– И что с того?
– Я прошу тебя, – с нажимом повторил мой сосед.
– Нет.
– Тогда я остановлю их.
– Что ж. Попробуй. – Эван демонстративно сложил руки на груди.
Сотник не шагнул, а перетек в сторону, как капелька жидкого
Карапуз намеревался дернуть меня за рукав, поторапливая, но застыл, завороженный происходящим. Да и мое желание дать деру хоть и не исчезло вовсе, но, вытесненное любопытством, спряталось в самый далекий уголок сознания.
Заячья Губа, волочивший Гелку, попытался нащупать рукоятку кинжала. Сотник отправил его в снег вслед за Воробьем, рванув за рукав добротного полушубка.
Девка вскочила на ноги и с выпученными глазами бросилась куда глаза глядят, но поскользнулась и ткнулась лбом в колени Карапуза, который накинул ей на плечи поспешно сброшенный кожушок.
А схватка продолжалась. Трехпалого, с размаху опускающего кайло, Сотник пропустил мимо себя, сильно ткнув кулаком в затылок. Раздался отвратительный хруст, от которого мурашки поползли у меня меж лопатками. Да и не у меня одного, я уверен. Старатель замер, безжизненно распластавшись, на снегу.
Капитан Эван наблюдал за происходящим с нескрываемым интересом, поигрывая тонкими пальцами на эфесе меча.
Смерть Трехпалого заставила врагов воспринимать моего соседа всерьез. Следующий дружинник попытался достать его острием клинка. Сотник уклонился от удара, а потом быстрым движением зажал лезвие ладонями. Голыми ладонями! Приплясывающий шаг влево-назад, поворот корпуса... Меч вдруг оказался в его руках. Никогда я еще не был свидетелем такого. Происходящее казалось скорее чародейством, мороком, чем реальностью.
И началась бойня! Сотник шел, описывая полукруг в своре норовящих хотя бы зацепить его дружинников и примкнувших к ним старателей. Он не тратил время, парируя удары. Двигаясь неуловимо стремительно, исчезая порой в неверном свете костров, он успевал дотянуться до атакующего раньше. Такого мастерства мне не доводилось видеть никогда раньше. И такой холодной расчетливой жестокости, замешанной на привычке убивать.
Я закрыл на мгновение глаза, каким-то краем сознания продолжая надеяться, что сплю и вижу кошмарный сон, а когда открыл их, то увидел, как Эван мчится звериным, стелящимся над землей шагом, занося в последнем, совершенно невообразимом прыжке сжатый двумя руками меч.
– Сзади!!! – не узнавая свой охрипший, срывающийся на фальцет голос, заорал я и, не осознавая, что делаю, ударил Огненной Стрелой.
Недоучка бесталанный.
Струя пламени, вместо того чтобы испепелить пришельца, вяло пшикнула, лизнув каблуки его сапог. И погасла, как подмоченная шутиха, в избитом сапогами снегу.
Крик помог больше. Услышав мой голос, Сотник вывернулся как камышовый кот, пронзенный стрелой, и ударил наискось сверху вниз. Клинок раскроил капитана от плеча до грудины и застрял в кости.