Растопить ледяное сердце

Барри Максин

– Ваша жена дома? – вежливо осведомился Гидеон, избегая называть ее Олленбах.

Не было смысла и дальше вызывать его враждебность.

– Конечно, дома. Только скоро она отправится на «фабрику мозгов».

Гидеон, довольно хорошо знавший колледж доктора Олленбах, подумал, как бы отнесся декан этого почтенного заведения к такому названию – «фабрика мозгов»?

Лора вошла в дом первой и огляделась. Красивая люстра, подлинный хрусталь. Несколько хороших картин, но ничего выдающегося. Венецианское зеркало.

Все

вместе производило впечатление. Однако ничего лишнего. С деньгами, предположила Лора, в семье было туго. Но хозяева не хотели, чтобы кто-нибудь догадывался об этом. Интересно.

Гидеон же, напротив, лишь мельком взглянул на обстановку. Его внимание было устремлено на красивого молодого человека, который с явно наигранной любезностью ввел их в уютный кабинет, служивший одновременно библиотекой и комнатой для занятий. Большое окно выходило в обширный сад.

– Флик! К тебе гости.

Доктор Фелисити Олленбах сидела на большом кожаном диване. Она медленно поднялась и с недоумением смотрела на вошедших.

– Профессор Уэллес. Мисс Ван Гилдер. Как приятно.

– Уэллес? – раздался резкий, неприятный возглас Клайва Уэстлейка.

Гидеон перевел взгляд со своей коллеги на ее супруга и вдруг заметил большую разницу в возрасте между ними. Неожиданно ему стало жаль Фелисити. И тут же он испытал стыд за себя.

Кто он такой, чтобы сразу же делать выводы?

– Так это вы тот самый везунчик, который получил премию, – сказал Клайв, покачнулся и плюхнулся на диван.

Что-то в его развязных неуверенных движениях поразило Лору. Еще не было и девяти утра, а этот человек уже был пьян!

Атмосферу в комнате можно было сравнить лишь с омерзительным липким густым туманом в промышленном районе.

– Да, я получил премию Ван Гилдера, – спокойно подтвердил Гидеон.

Он смущенно взглянул на свою коллегу.

В ее глазах Уэллес увидел боль и тревогу, хотя она всеми силами старалась это скрыть.

И снова жалость к ней охватила Гидеона.

– Извините, я, очевидно, неудачно выбрал время для визита, – сказал он и неловко попятился к двери.

Впервые после того, как он отправился в этот крестовый поход, Гидеон начинал понимать, что влечет за собой расследование такого щекотливого дела, как кража. Оно не состоит лишь из улик и дедукции. Это копание в грязном белье людей.

Лора бросила на Уэллеса быстрый взгляд, полусердитый-полулюбящий. Так она и думала. Воск в руках женщины.

– Привет, мистер Уэстлейк, нас толком не познакомили, – обратилась с самой обаятельной из своих улыбок Лора к явно самому слабому звену в цепи. – Я – Лора Ван Гилдер.

Она подошла и протянула руку. Клайв плотоядно улыбнулся и снисходительно взял ее.

– О да, – протянул он, не выпуская ее пальцев и нахально с двусмысленным видом потирая их.

Лора мужественно

сохраняла на лице улыбку, несмотря на то что по коже у нее пробегали мурашки.

– Вы – та женщина, которая дала ему премию. Как мило с вашей стороны.

Лора отняла у него руку.

– Нет, мистер Уэстлейк, я ему ничего не давала, – любезно пояснила она. – Независимый ученый совет голосованием решил, кому присудить премию, и затем сообщил об этом мне. Я всего лишь передала премию.

– И все эти деньги, – добавил Клайв.

Но теперь в его голосе слышалось горькое разочарование, заглушавшее злобную неприязнь. Фелисити с испугом посмотрела на супруга.

В эту минуту Гидеон все понял. Здесь значение имел не утраченный престиж, а потеря денег, входящих в премию.

Ученый мог получать очень много или очень мало денег. И он знал по опыту, что даже те, кто зарабатывал огромные гонорары, очень часто помещали полученные средства весьма неудачно. Сколько его друзей, блестящих ученых, оказывались беспомощными, не зная, как распорядиться деньгами!

– Разве не так? – Клайв Уэстлейк, к счастью, не догадываясь о жалости другого мужчины, сосредоточил все внимание на Лоре.

Это было проще, чем связываться с Гидеоном Уэллесом.

Как все красавцы мужчины, полагающиеся на свою внешность, Клайв не любил находиться в обществе другого мужчины, имеющего над ним физическое превосходство.

«Не так уж этот гигант с серебристыми волосами хорош собой, – самодовольно подумал Клайв. – А вот американочка – красотка».

– И то, что вы с профессором Уэллесом так хорошо ладите, не имеет к этому никакого отношения. А? – многозначительно заметил он.

Лора рассмеялась. Ничто не могло бы ярче показать ничтожество Клайва, чем эта фраза.

– Я впервые увидела профессора Уэллеса на вручении премии, – солгала Лора. – Но должна признаться, доктор Олленбах, что после знакомства с вами я все же надеялась, что в конверте будет ваше имя. Я чувствовала себя как в осаде в окружении всех этих англичан.

Фелисити удалось улыбнуться:

– О, мы, американцы, умеем сохранять верность своим убеждениям.

– Пришли позлорадствовать, а, профессор Уэллес? – снова все испортил Клайв.

– Клайв! – воскликнула Фелисити.

– Нет, – сдержанно ответил Гидеон. – Мы пришли, чтобы спросить вас, Фелисити, не видели ли вы чего-нибудь такого, что помогло бы объяснить неприятный инцидент, случившийся в тот вечер.

– Эй! В чем дело? – возмущенно спросил Клайв, не дав жене произнести и слова.

– Боюсь, что Огентайнский кубок, который присуждается вместе с премией, похищен, – сказала Лора. – В тот самый вечер. Точнее, во время празднества.

Она смотрела на Клайва, Гидеон – на Фелисити. Они оба побледнели и выглядели растерянными.