Растоптанная Победа. Против лжи и ревизионизма

Дюков Александр

Таким образом, общее число арестованных коллаборационистов на территории прибалтийских республик за период с 1944 по 1946 гг. можно определить следующим образом: примерно 6,5 тысячи в Эстонии, около 8 тысяч в Латвии и 10–11 тысяч в Литве. Выявление более детальной статистики органов НКГБ – МГБ, по всей видимости, приведет к уменьшению этих цифр, однако даже они свидетельствуют об отсутствии массовых репрессий против прибалтийских коллаборационистов. Наказание ждало не всех, кто участвовал в сотрудничестве с врагом, а только тех, кто в этом сотрудничестве особо отличился. К сожалению, таковых в республиках Прибалтики было довольно много.

Очень часто, впрочем, даже активные и высокопоставленные коллаборационисты оказывались безнаказанными. В спецсообщении, подписанном 19 июля 1945 г. Ткаченко, содержатся совершенно вопиющие

примеры. Начальник Отдела животноводства Наркомсовхозов Литвы Иозас Петрайдис во время оккупации состоял в карательном отряде; заведующий Тракайским земельным отделом Пятрас Зукас во время оккупации участвовал в убийствах евреев; заведующий Шауляйским уездным отделом народного образования Валенчус при оккупантах являлся руководителем фашистской организации. Заведующий Кретингским уездным отделом народного образования Ионас Скерис был агентом гестапо, также как и председатель Кретингского горсовета Иозас Карбаускас. Заведующий Вилкавишским уездным отделом народного образования Анонас Рагалис был полицейским, заведующий Тракайским потребсоюзом Эдвардас Лукаускас служил в созданных оккупантами вооруженных формированиях, заведующий Кретингским торготделом Иозас Намагокас в 1941 г. перешел на сторону немцев, а потом сотрудничал с гестапо. Но наиболее вопиющий пример – судьба некоего Эдвардаса Ходасевичюса. Во время оккупации он был заместителем бургомистра города Тельшай, а после прихода советских войск не только не был арестован, но и пошел на повышение – стал председателем Тельшайского горсовета [512] .

Разумеется, все перечисленные коллаборационисты были в конечном итоге арестованы, однако даже в конце 40-х годов ХХ в. в административном аппарате прибалтийских республик продолжало работать множество оставшихся на свободе коллаборационистов. Об этом свидетельствует датированная январем 1950 г. справка наркома госбезопасности Эстонии Б. Кумма «О засоренности школ и средних специальных учебных заведений Эстонской ССР антисоветским элементом». Согласно этой справке, к январю 1950 г. в Вильяндской средней школе преподавала служившая в немецкой армии врачом Лайне Мярс, в Вильяндской музыкальной школе работал заместителем директора бывший член «Омакайтсе» Велло Тюндер, а директор Сельскохозяйственного техникума гор. Тюри Георг Роовик и вовсе был офицером Красной Армии, дезертировавшим в 1941 г. В том же Сельскохозяйственном техникуме преподавал бывший студент организованной нацистами полицейской школы в Таллине Юло Кивет; директором 17-й неполной средней школы Таллина работал бывший член «Омакайтсе» Иоханнес Казаметс, участвовавший в облавах на советских военнопленных, директором начальной средней школы волости Кыпу – бывший военнослужащий 42-го полицейского батальона Вольдемар Ребане [513] . Примеры можно множить достаточно долго.

Summary

Коллаборационизм в прибалтийских республиках имел свою специфику, отличавшую его от коллаборационизма на территории России, Украины и Белоруссии. В Прибалтике процент коллаборационистов к общей численности населения был значительно более высок; сформированные из прибалтов подразделения вспомогательной полиции отметились в масштабных карательных операциях против мирного населения России и Белоруссии, охраняли концлагеря от Ленинградской области на севере до Сталинградской на юге, участвовали в боях против Красной Армии на фронте. Всего же, по подсчетам российского историка С.И. Дробязко, в составе вермахта, войск СС, полиции и военизированных формирований служило до 300 тысяч прибалтов (6,3 % от общего числа проживавших в Прибалтике эстонцев, латышей и литовцев). Для сравнения: численность коллаборационистов-славян оценивается историками в 700 тысяч человек, что составляет 0,5 % от общего числа проживавших в СССР русских, украинцев и белорусов.

Несмотря на эту специфику, репрессии против коллаборационистов на территории Прибалтики осуществлялись в соответствии с директивой № 494/94. Репрессиям подвергались преимущественно офицеры, руководящие работники гражданской администрации и те из коллаборационистов, чье участие в преступлениях против мирных граждан было доказано.

Об этом свидетельствует статистика репрессий в Прибалтике. В 1944 г. в Эстонии было арестовано около 3,5 тысячи человек, около 2 тысяч (60 %) из которых составили коллаборационисты. В Латвии за тот же период было арестовано от 3,5 до 4 тысяч человек, примерно 70 % из которых составляли

коллаборационисты. Общее число арестованных органами НКВД – НКГБ в Литве за 1944 г. составило около 12,5 тысячи человек, численность коллаборационистов среди которых составила менее 10 %. Столь малый процент коллаборационистов среди арестованных объясняется тем, что после прихода советских войск значительная часть литовских коллаборационистов ушла в леса. В случае ареста эти люди проходили в статистике органов НКВД – НКГБ уже не как нацистские пособники, а как участники бандформирований.

Репрессии против коллаборационистов в Прибалтике, разумеется, не были закончены в 1944 г. В Эстонии в общее число арестованных органами НКВД – МВД в 1945 г. составило 3731 чел., а в 1946 г. – 887 чел. Из этого числа в 1945 г. было арестовано 1476 немецких ставленников и пособников (около 40 % от общего числа арестованных). В 1946 г. по этой категории было арестовано всего 30 человек (3,3 % от общего числа арестованных), причем в это число вошли не только коллаборационисты, но и «другой антисоветский элемент».

В Латвии картина репрессий против коллаборационистов по линии НКВД – МВД имела несколько иной характер. Общее число арестованных НКВД – МВД Латвийской ССР в 1945 г. составило 3869 чел, а в 1946 г. – 2196 чел. Из этого числа в 1945 г. было арестовано 1055 нацистских ставленников и пособников (около 27 % от общего числа арестованных). В 1946 г. по этой категории было арестовано 243 чел. (около 11 % от общего числа арестованных). Как и в случае с Эстонией, в это число вошли не только коллаборационисты, но и «другой антисоветский элемент».

Репрессивная деятельность органов НКВД – МВД Литовской ССР была несравненно более масштабна, чем деятельность их коллег в Латвии и Эстонии. Общее число арестованных НКВД – МВД Литовской ССР составило в 1945 г. 25 495 чел., а в 1946 г. – 6121 чел. Из этого числа в 1945 г. было арестовано 3313 (13 % от общего числа арестованных) немецких ставленников и пособников. В 1946 г. число арестованных по этой категории составило 938 чел. (15,3 % от общего числа арестованных). Как и в остальных прибалтийских республиках, в это число вошли не только коллаборационисты, но и «другой антисоветский элемент».

Масштабы репрессий против прибалтийских коллаборационистов со стороны органов НКГБ – МГБ в 1945–1946 гг. имели примерно следующий характер: в Эстонии в 1945 г. было арестовано примерно 3000 немецких ставленников и пособников, а в 1946 г. – около 300 чел. В Латвии эти показатели составили примерно 3,5 тысячи в 1945 г. и 800 чел. в 1946 г. И, наконец, в Литве органами госбезопасности было арестовано около 3,5 тысячи коллаборационистов в 1945 г. и около 2,5 тысячи в 1946 г.

Таким образом, общее число арестованных коллаборационистов на территории прибалтийских республик за период с 1944 по 1946 гг. можно определить следующим образом: примерно 6,5 тысячи в Эстонии, около 8 тысяч в Латвии и 10–11 тысяч в Литве. При этом во всех трех республиках общее число арестованных коллаборационистов ежегодно сокращалось. Это наглядно свидетельствует о том, что органы НКВД – НКГБ в своей деятельности продолжали придерживаться директивы № 494/94 и массовых репрессий против рядовых коллаборационистов не развязывали.

Нетрудно заметить также, что размах репрессий против коллаборационистов достаточно четко увязывался с масштабами деятельности в прибалтийских республиках формирований «лесных братьев». Чем масштабнее была деятельность «лесных братьев», тем активнее органы НКВД – МВД проводили репрессии против коллаборационистов, рассматривавшихся как своеобразный «кадровый резерв» националистических бандформирований. Можно с высокой степенью уверенности утверждать, что, если бы активность прибалтийских «лесных братьев» находилась на минимальном уровне, размах репрессий против местных коллаборационистов оказался бы еще менее масштабным, чем в реальности.Как видим, советские власти в 1944–1946 гг. удержались как от акций «коллективного возмездия» по образцу депортаций народов 1943–1944 гг., так и от массовых репрессий против прибалтийских коллаборационистов. Наказание ждало не всех, кто участвовал в сотрудничестве с врагом, а только тех, кто в этом сотрудничестве особо «отличился». Наглядным подтверждением этого тезиса является тот факт, что даже в конце 40-х годов в государственном аппарате прибалтийских республик продолжало работать множество оставшихся на свободе коллаборационистов.