Расы Европы

Кун Карлтон Стивенс

Вот нордик – присмотрись, мой сын!

Как волос гладок! Сей блондин

Нетороплив и длинноног.

О, если б ты таким стать мог!

А

вот альпиец. Ну и вид –

От отвращения стошнит!

Широколиц он, разве нет?

Плюс грязно-бурый кожи цвет.

Но хуже всех из них типаж –

То средиземноморец наш.

Охоч до всяческих забав,

А волос чёрен и кудряв.]

+ В оригинале стихотворение звучит следующим образом (прим. перев.):

Behold, my child, the Nordic man,

And be as like him as you can:

His legs are long – his mind is slow

His hair is lank and made of tow.

And here we have the Alpine race.

Oh! what a broad and brutal face.

His skin is of a dirty yellow

He is a most unpleasant fellow.

The most degraded of them all

Mediterranean we call.

His hair is crisp and even curls

And he is saucy with the girls.

Сам Рипли в прямом смысле не имел никакого отношения к процветанию этой спекулятивной психологии, так как позиция разной ценности рас была заложена еще у Гобино^[527], но он дал сторонникам этой школы простую терминологию. Расовый национализм рос еще до Рипли, но он первый дал любителям расовую классификацию, которую они могли понять и которую можно было преобразовать в лозунги.

Как и его предшественники, Рипли был осторожен относительно возраста белых людей на европейской земле; только в случае с альпийцами он захотел дать культурно устойчивую дату. В его дни, в общем, считалось, что неолит везде доходит до времени 8–14 тысячелетий до н.э., а мезолитический период еще не был окончательно признан. Далее, функция ледника по отношению к человеческой родине понималась плохо. Однако Рипли сделал одно предположение о сохранении доледникового человека в Европе – он допускал, что некоторые из обитателей Дордони во Франции могли быть потомками кроманьонцев.

Примерно за 20 лет до этого Верно^[528] заметил сходство между черепами гуанчей с Канарских островов и этими кроманьонскими черепами и постулировал генетическое родство между двумя народами, так сильно разделенными во времени и пространстве. В 1896 г. фон Лушан и Мейер^[529] вновь подтвердили эту связь, и это подтверждение подготовило почву для более

точного осознания вклада сохранившегося с последнего ледникового периода населения в современное население Европы. Вскоре было осознано, что если палеолитический человек мог сохраниться на Канарских островах, он мог продолжить существование и в других местах, и отсюда появилась теория о том, что кроманьонцы отступили на север с ледником и сохранились в Скандинавии. Паудлер^[530] в своей книге «Светлые расы» первым выдвинул этот тезис в удобоваримой форме и провел различие между «дало-нордической» или «фальской» (F"alish, по Гюнтеру) формой – высокой, длинноголовой, с мезоринным носом и коротким, широким лицом, и «тевто-нордической» – также высокой и длинноголовой, но с длинным, узким носом и такой же формой лица. Первая рассматривалась им как непосредственный потомок кроманьонцев.

Из этого тезиса в сочетании с филологией и археологией возникла идея, что германцы как наследники кроманьонцев представляют расовое и лингвистическое ядро индоевропейцев; что европейская неолитическая цивилизация и индоевропейская речь имеют свое происхождение в северной Германии и Скандинавии; что шнуровое население нордического типа произошло и распространилось отсюда; и что на самом деле нордическая раса, индоевропейская речь и европейская культура в своей базовой форме возникли из палеолитических расовых и культурных истоков в этом северо-западном европейском ледниковом центре. Эта теория, поддерживаемая с археологической стороны Коссиной^[531], популярна в Германии, но ни в коем случае не поддерживается всеми немецкими физическими антропологами.

Современная немецкая школа проделала большой путь по отношению к Деникеру и его современникам, а также и Рипли, в осознании того, что в современном европейском расовом конгломерате важную роль играет элемент, относящийся к ледниковой древности. Разница между их выводами и нашими лежит в основном в нашем признании теории происхождения неолитического хозяйства Чайлда и Менгина, а не теории Коссины. Фон Эйкштедт^[532], самый внятный из современных немецких расовых антропологов, в своем выводе европейских народов из Азии в различные периоды в этой связи не подчеркивает внедрение производящего хозяйства.

Попытка полностью описать нынешние мнения и классификации, касающиеся европейских рас, вышла бы за границы нынешнего исследования. С другой стороны, частичный обзор был бы нечестным по отношению к тем, кого мы не включили из-за нехватки места. Следовательно, я ограничусь системами двух авторов^[533] – фон Эйкштедта и Чекановского, которые в особой степени занимались вопросом расовой таксономии и которые являются самыми известными представителями соответственно немецкой и польской школы. Их влияние значительно, а их схемы четкие и упорядоченные.

Фон Эйкштедт, чья книга «Расовая антропология и расовая история человечества» представляет собой самую амбициозную попытку мировой классификации, сделанную к настоящему времени, следует в европейских секциях классификации трем мастерам: Рипли, Деникеру и Монтадону. Именно умелое сочетание их позиций произвело его систему. В первую очередь, он соглашается с Рипли, что в Европе существуют только три базовые расы: нордическая, альпийская и средиземноморская. Эти три расы в общем ограничены тремя климатическими и географическими зонами: холодной северной равниной, центральным горным поясом и теплым поясом, простирающимся вдоль средиземноморских берегов и через Аравию и Иран до Индии.