Ратибор и тайна Великой Коляды. Книга 1. Чёрная луна Морены
Шрифт:
– Зажги свечи по бокам у зеркал.
– Присаживайтесь!
– Тише вы!
– Тссс… – Любава шикнула, приложив палец к губам, – подействовало. Все знали порядок: говорить может только та, что гадает. Остальным отводится роль наблюдателей.
Девушки сели вместе, распустив волосы, сняв пояса и обереги. Освещаемые с двух сторон свечами, два потертых зеркала, доставшиеся ещё от прабабки, которая была уважаемой ворожеей, стояли друг напротив друга. Девицы пристально смотрели поверх одного зеркала в другое и видели длинный коридор, который уходит в бесконечность.
После нескольких
– Суженый–ряженый! – девушка перебирала вспотевшими от волнения пальцами. – Приди ко мне ужинать!
Вздрогнули все. Разом, словно по команде. В зеркалах появлялась Черная Луна. Подруги одновременно начали искать руки соседок, прижались друг к другу ещё плотнее.
– Суженый?..
Любава сидела с открытым ртом. В одном из зеркал, освещаемая слабым свечением Навьей Луны, появилась мужская осанистая фигура. С каждым шагом гость становился виден всё четче. Рот девушки пересох, открывался и закрывался, словно у рыбы, попавшей на сушу. Незнакомец приближался. Стал виден его старинного покроя кафтан, затейливо расшитый витиеватыми узорами, богатая шапка, кистень в руке, лишь лица не разглядеть.
– Суженый?..
Не показывая лица, которое оставалось в сумраке, гость с достоинством поклонился.
Любава обомлела. Напрочь позабыв о том, что нужно чурить, она всё ждала, когда он покажет лицо – хорош ли? пригож ли?
– Сядем… – незнакомец подался вперед. – …вместе… – не договорив фразу приглашения, девица, терзаемая вопросом, решилась его произнести: – Суженый, как твое имя?
– Лют! – гость захрипел.
– Ох ты ж! – опомнилась Ждана.
– Мамочки!.. – завопила вскочившая Злата.
– Чур… – попыталась призвать предков на подмогу Любава, но не успела закончить фразу.
Было слишком поздно. Звериная морда волчьего пастыря беспрепятственно прошла сквозь зеркальную гладь.
– Уноси ноги!
– Бежим!
Испуганные девицы вылетели из бани, словно их преследовала свора волколаков. Впрочем, так почти всё и было. С одной поправкой – оборотни не погнались за голосящими что есть мочи девушками. У них были дела поважнее.
* * *
Явь. Заснеженный город (14:17)
– Холодрыга!
Пурга с остервенением кидалась на прохожих, застав их врасплох. Мороз цеплялся за пятки, щипал нос, покусывал уши и умело пробирался под одежду, рьяно уничтожая последние остатки тепла. Ранние зимние сумерки обещали вскорости накрыть город непроницаемой для солнечных лучей вуалью. Непогода усиливалась. Холод постоянно находил новых жертв, словно голодный зверь, вышедший на охоту. Зима грозилась быть лютой.
Растирая красные щеки и теребя замерзшие уши, – всё–таки надо было надеть шапку, а не форсить перед одноклассницами, – мальчик поднимался по лестничной клетке. Запиликал телефон.
– Да. Привет, Леркин!
Валерий Жбан – одноклассник и друг, не пришедший сегодня на уроки, что само по себе было странно, так как он был одним из отличников и любимчиков учителей – затараторил, перебивая собеседника:
– Ха!
Что именно получилось, дослушать не удалось. Дойдя до квартиры и вставив ключ в замочную скважину, мальчик пропустил мимо ушей быстрый речитатив друга.
– Лер, подожди! Подожди немного, сейчас дверь только закрою.
Но договорить он не успел. Повернувшись к стенке, чтобы положить ключи и быстренько повесить куртку, мальчик мимоходом взглянул в зеркало и едва не закричал. Сердце понеслось в галоп, дыхание сперло, а руки начали трястись. Телефон с бульканьем и вскриками друга полетел на пол. Кажется, Валера говорил: «Это касается тебя, ты только представь», – но Ратибору было уже всё едино. Из зеркала на него смотрела Берегиня.
Словно накрывая высокой волной и уволакивая в пучину памяти, на мальчика нахлынули воспоминания: туман, Навь, Цветок Папоротника, русалка, – всё смешалось в калейдоскоп событий. Горькая обида, сковырнутой коростой, саднила в душе: «Почему?! Ну почему она ни разу не явилась к нему после Купальской ночи: во время поиска Золотых Яблок, когда он боролся с Бабой Ягой, улепетывал от снежных великанов, вместе с Витязем штурмовал Калинов Мост и бился в чертогах Мораны?! Обещала и не пришла!»
Конечно, он не знал и не мог знать, на что пошла девочка, многократно спасавшая друга от неминуемой гибели. Каждый раз неоценимая помощь приходила незамеченной для Ратибора.
– Столько времени прошло, – мальчик шептал, едва двигая губами, – ни слуху ни духу, ни весточки послать, ни письма написать. И вот те на…
Гостья слушала его молча, с интересом изучая повзрослевшего друга. Она ничуть не изменилась, пришла маленькой девочкой, как тогда в ночном лесу.
– Ратибор, тебе грозит опасность. Впусти меня, – Берегиня протянула руку, одновременно меняя облик, становясь подростком под стать мальчику.
Внук Василисы потянулся в ответ и замер, терзаемый догадками: неужели сказка вновь становится былью? Или ночной кошмар вернулся, решив взять своё? Он ущипнул себя – нет, это не сон, всё происходит наяву.
– Впустишь? – русалка, видя заминку друга, занервничала, то и дело оглядывалась за спину, словно ожидая оттуда опасности.
– Входи! – Ратибор протянул дрожащую ладонь, вспоминая слова Жбана: неужели верный товарищ говорил о том же, что и Берегиня. Беспокоясь не столько за себя – не впервой, выпутаемся, – сколько за друга, он прошептал: – Лерка–Лерка, во что же ты вляпался?!
Поверхность зеркала пошла волнами, они, увеличивались, накатывали, как при сильном приливе. Руку мальчика обволокла студенистая жижа. Он поморщился от омерзения, сделав шаг назад, но руку не отдернул. Огромный серебряный сгусток с хлюпом опустился на пол прихожей и начал принимать вертикальную форму, увеличиваясь в размерах. Черты девочки проступили не сразу, словно что–то или кто–то хотел помешать их встрече, пытался втянуть гостью обратно в зеркало.
– Путь из Нави открыт, – русалка пробубнила не своим, словно уставшим после тяжелой работы голосом. И тут же улыбнулась, с интересом оглядывая комнату. – Всегда мечтала посмотреть, как ты живешь. А тут что у тебя? Чулан?