Ратибор Новгородец [= Богатырская застава]
Шрифт:
Но настырный новгородец не отставал:
— Чего же тогда нас сейчас прислали?
— Надо думать, для того, чтобы вы освоиться успели. Обжиться. Сюда ведь не на год едут и не на два, а на семь годочков или больше — кому как повезет.
Такой ответ Ратибора вполне устроил. Так что он с легким сердцем продолжал тяжелый труд наставника. Конечно, будь здесь кто-нибудь из его собственных учителей, дело пошло бы не в пример легче, но что поделаешь…
За заботами никто и не заметил, как зима кончилась. Сначала снег потемнел и стал мокрым — Подосён, хоть
Так поехал и Ратибор Леший. В дозоре его отряду предстояло стоять неделю, потом должны были сменить.
Место для лагеря выбрали самое подходящее — на вершине холма. Там, конечно, их всякий за версту увидит, но и самого этого всякого за ту же версту видно будет.
С утра пораньше в лагере уже было только два человека — десятник Ратибор, оставшийся на правах начальника, и кашевар, которым был в тот день Желан — парень неизвестно откуда, воин не из первых, зато умевший состряпать из ничего сытную и вкусную еду. За это над ним постоянно подшучивали.
— Тебе, Желан, от печенегов не мечом, а ложкой отбиваться надо.
— Да уж! Ты как чего сваришь — все степняки на запах сбегутся. а нам их только собрать останется!
И в том же духе. Желан уже давно не обижался, тем более, что и шутили-то всегда одними и теми же словами. Кое-кто, правда, пытался говорить ему и что пообиднее, но таких шутников Желан быстро отвадил. Как он это сделал — осталось загадкой, но те, кто к нему относился хорошо, в тот день ели щи и похваливали, а насмешники после тех же щей целый день не вылезали из кустов. Впрочем, Ратибор, всегда ценивший хорошие обеды, никогда не смеялся над теми, кто их готовит. Вот и теперь, лежал десятник возле костерка, выбрав местечко посуше, и вдыхал запахи из походного котла-казана необъятных размеров. Желан сидел рядышком и не торопясь помешивал варево большой ложкой.
Мысли в голове Лешего текли лениво и размеренно. Жизнь на заставе оказалась не в пример лучше и приятнее, чем представлялось когда-то, но в то же время и скучнее. Хотя что там — ведь как раз для того и заведены на свете воины, чтобы меньше было на земле всяческой несправедливости, а, значит, меньше было этим воинам дела. Хотя, с другой стороны… Но Ратибор решил не додумывать мысль еще и с другой стороны, а то она совсем истреплется, и думать станет больше нечего. Он повернулся:
— Желан, а Желан! Что сегодня на обед будет?
— Каша пшенная, — не поворачиваясь, ответил тот. — С мясом.
— Чьим? — спросил Ратибор.
— Заячьим, — все так же спокойно ответил Желан. — Налим зайца заполевал.
Надо сказать, что все три рыбачьих сына, очутившись на степном просторе, к охоте пристрастились невиданно, и все свободное время проводили, гоняясь за разнообразной дичью. Особенных успехов на этом поприще они, впрочем, не добились, но парней интересовал сам процесс.
Леший снова вдохнул ароматный пар из котла. Есть
Степь Ратибор любил. Еще дома, в Новгороде, он часто стоял на берегу Ильмень-озера, пытаясь разглядеть, что там, на горизонте и дальше. Степь была так же неоглядна, как и озеро, и даже опасности в себе таила почти те же. В воде можно утонуть, в степи — попасть в буран зимой, и так же безвестно пропадешь. По воде приходили разбойники-викинги, по степи — печенеги. Да и вообще, когда ветер, так озеро и степь почти одинаковы, и точно так же по ним волны бегут. А сейчас еще солнышко греет, птички поют… Хорошо, ничего не скажешь!
В этот самый момент размышления Ратибора были грубо прерваны стуком копыт. К лагерю галопом приближались несколько всадников. Леший поглядел на них, прикрыв глаза ладонью от солнца, и опознал дозорных, направлявшихся в западную сторону.
Сейчас они выглядели не лучшим образом. По всему похоже было, что кметам пришлось выдержать короткий, но жаркий бой. У одного из них правая рука болталась плетью, как бывает, когда из плеча выдернули стрелу. Остальные отделались порванными штанами и царапинами на кольчугах.
— Что случилось? — крикнул Леший.
— Степняки, — тяжело дыша, ответил раненый, слезая с коня. — Человек двести, не меньше. Идут сюда. На нас их передовые наскочили, еле ноги унесли, — сказал он так неопределенно, что осталось неизвестным, кто именно еле унес ноги.
Ратибор подбежал к костру, оттолкнул Желана, схватил котел за ручку, зашипев сквозь зубы от боли, и плеснул в огонь немного варева. В костре затрещало, к небу устремился дым вперемешку с паром. Это был условленный сигнал всем дозорам собраться в лагерь немедленно. Вообще-то, подавать его надлежало несколько иным способом, но у Ратибора не было сейчас ни секунды свободного времени.
Остальные воины прискакали довольно быстро. И получаса не прошло, как перед палаткой Ратибора собрался весь десяток.
Леший пересчитал своих и коротко сказал:
— Значит так. С запада идут степняки, две сотни. Уходим на заставу, там собираем всех людей и идем отражать набег.
Больше ни у кого вопросов не было. Муромец настоял, чтобы каждый заставщик наизусть помнил, что нужно делать по боевой тревоге.
Спустя немного времени десяток Ратибора Лешего направился к заставе. На том месте, где только что располагался лагерь, осталось только догорающее кострище и впопыхах опрокинутый котел с пшенной кашей, которую так никто и не попробовал.
Глава восьмая
Когда запаленные кони принесли на заставу дозорный отряд, Илья Муромец был в бане. В обычное время всякий, посмевший потревожить сотника за столь ответственным делом, немедленно вылетел бы из бани настолько быстро, насколько это вообще может сделать человек после хорошего подзатыльника. Но сейчас известие, принесенное дозорщиками, было настолько важным, что Муромец наскоро вытерся, оделся и принялся собирать воинов.
На заставе воцарилась лихорадочная деятельность. Всем было ясно, что в данном случае следует не ждать врага в стенах (куда он, скорее всего, и не пойдет), а выступить ему навстречу и разгромить.