Раунд 1. Любовный нокаут
Шрифт:
Все происходило, как в каком-нибудь романтическом фильме.
Недовольная своей реакцией, я взглянула на его грудь и невольно подумала о том, что лучшее из того, что можно было бы сейчас с ним сделать, – это положить его в ванну со льдом. Но какое-то шестое чувство подсказало мне, что сегодня больше нельзя испытывать его терпение.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила я, стараясь говорить и выглядеть спокойной, а между тем внимательно рассматривая его.
– Я чувствую, что мне необходимо пробежаться. – Его глаза пристально всматриваются в меня. – А ты как, согласна?
Его просьба
Это может означать очень-очень многое!
Особенно если вы привыкли работать в одиночку. Как Ремингтон. И кроме Мелани, я никогда ни с кем не бегаю. Моя пробежка – это сугубо мое личное время. Время, чтобы подумать. Время, чтобы на чем-то сконцентрироваться. Тем не менее я согласно кивнула. Я подумала, что ему это и в самом деле нужно, и мне тоже очень нужно – вот уже несколько часов.
– Хорошо. Подожди только, пока я надену кроссовки и наколенник.
Через десять минут мы уже бежали по ближайшей к нашему отелю дорожке, которая представляла собой извилистую грунтовую тропу с редкими деревьями и, к счастью, хорошо освещенную ночью. Ремингтон в своей толстовке с капюшоном рассекал воздух в истинно боксерской манере, в то время как я просто наслаждалась прохладным ветерком, обдувающим мою разгоряченную кожу, и старалась не отставать. Я выбрала шорты для бега, спортивный топ с коротким рукавом и любимые кроссовки фирмы Asics, а на Ремингтоне была пара потрясающих кроссовок Reebok, которые заметно отличались от его высоких боксерок той же фирмы.
– А что с Питом и Райли?
– Отправились искать шлюх.
– Для тебя?
Не прекращая бега, он сделал несколько ударов в воздух.
– Возможно. Меня это не интересует.
Я не на шутку разочаровалась тем, что потеряла форму. Всего полчаса бега в выбранном нами темпе, а мои легкие уже горели, и я сильно взмокла, несмотря на прохладный ночной ветерок. Я остановилась и, наклонившись вперед, уперлась ладонями в колени, показывая жестом, чтобы Реми продолжал бег.
– Давай, вперед. Я немного отдышусь, у меня спазмы.
Но он остановился и вернулся ко мне, пружинисто подпрыгивая, чтобы не дать остыть телу, а затем вытащил из переднего кармана толстовки упаковку электролитного геля. Протягивая его мне, он подошел совсем близко, и я почувствовала знакомый запах. Смесь ароматов мыла, пота и Ремингтона Тейта. У меня сразу же начала кружиться голова. Может быть, эти спазмы внизу живота вовсе не от бега, просто мои внутренности скручивало каждый раз, когда он случайно или намеренно касался меня?
Он немного отстранился и, с шумом втягивая воздух, наблюдал, как я открываю упаковку и выдавливаю немного геля на язык.
Кровь бешено пульсировала в моих венах, и что-то безумно интимное крылось в том, как прозрачные голубые глаза Реми не отрываясь наблюдали за моим языком, когда я слизывала жидкость с принадлежащего ему пакетика.
Он даже перестал подпрыгивать и, тяжело дыша, спросил:
– Что-нибудь осталось?
Я протянула ему пакетик и сразу же почувствовала, как мои соски твердеют, и больше уже ни о чем не могла
– Это правда? То, что сказал Пит? Ты пропускал удары намеренно?
Когда он не ответил, я вспомнила о «красной кнопке», о которой говорила Диана, и разволновалась еще сильнее.
– Реми, иногда бывает так, что ты не можешь до конца восстановить то, что сломано. И уже никогда не сможешь.
Я специально выделила слово «никогда», но потом поспешно отвела взгляд и стала смотреть на далекую улицу и проезжающие мимо машины, опасаясь, что он услышит чересчур сильные эмоции в моем голосе. Из-за него я постоянно нервничала, и сейчас мне необходимо было взять себя в руки.
– Мне жаль, что так случилось с твоим коленом, – сказал он мягко, потом швырнул пакет в ближайшую мусорную корзину, несколько раз подпрыгнул, помахав кулаками – вправо, влево, и мы снова пустились бежать.
– Речь не о моем колене. Речь о том, что ты не относишься к своему телу как должно. Никогда не позволяй никому причинить тебе боль, никогда не позволяй навредить себе, Реми.
Он покачал головой и нахмурился, искоса поглядывая в мою сторону.
– Все не так, Брук. Я всего лишь подпускаю их достаточно близко, чтобы затем сделать с ними то, что хочу. Крошечная жертва ради абсолютной победы. Мои якобы ошибки придают им уверенность – они наносят пару ударов, и им начинает казаться, что я – легкая добыча, а вовсе не такой супербоец, о котором они слышали, и когда они начинают упиваться тем, как легко они бьют Ремингтона Тейта, я включаюсь и показываю все, на что способен.
– Что ж, отлично звучит. Мне это нравится гораздо больше.
Мы бежали еще около получаса или чуть больше, и после пяти миль я начала задыхаться, как старая собака, которая только что родила двенадцать маленьких щенков, ну или что-то в этом роде. Моя гордость страдала при этом не меньше, чем больное колено.
– Думаю, с меня довольно. Завтра мне, скорее всего, будет очень плохо, так что уж лучше я сейчас пойду и лягу спать, а то потом мне придется просить тебя отнести меня в отель.
– Я бы не стал возражать, – сказал он с восхитительным смешком и несколько раз наклонив голову из стороны в сторону, побежал назад вслед за мной.
В гостиничный лифт вместе с нами вошли еще несколько человек, и Ремингтон натянул пониже капюшон и опустил голову, стараясь спрятать лицо. Очевидно, он делал это, чтобы его не узнали, и я не могла сдержать улыбки.
– Придержите лифт! – прокричали из вестибюля, и я, увидев бегущую к нам молодую пару, нажала на кнопку «Открыть дверь» и держала ее, пока они не запрыгнули внутрь лифта. И в эту минуту мое сердце замерло, когда я почувствовала, как Ремингтон обхватил меня за бедра и притянул к себе. А потом я поняла, что умираю, потому что он наклонился вперед и, изогнув шею, с шумом втянул воздух. О боже, он что, нюхает меня? Я сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь справиться с нестерпимым желанием – развернуться, уткнуться носом в его шею и лизнуть влажную от пота кожу.