Равника
Шрифт:
Гидеон развернул пегаса и уже всерьёз вступил в воздушный бой. Как и в случае с копейщиками, вечные падали замертво от его ударов.
— Да ты вовремя, — раздался знакомый голос. Это была Аурелия с её знаменитой воинственной улыбкой. Так она улыбалась только в пылу сражения. У неё была и другая улыбка, для более спокойной обстановки, но Гидеону доставляло радость видеть любую из них.
— Это дипломатическое опоздание, — отозвался Гидеон со своей знаменитой кривой ухмылкой. Он понимал, что сейчас не время для смеха и дружеских пикировок, но ничего не мог с собой поделать. Он вспомнил, как Лилиана однажды сказала ему: «Гидеон-пустозвон
Что ж, сейчас уже незачем пытаться ей угодить.
Аурелия поравнялась с ним и кивком указала на пегаса.
— Нравится?
— Славная лошадка.
— Ещё бы. Я лично её тренировала.
— У неё есть имя?
Аурелия снова улыбнулась и порхнула в сторону, напоследок крикнув: — Её зовут Клятва Гидеона.
Улыбка Гидеона стала шире. Он прошептал «но, Клятва, пошла!», и пегас, прибавив ходу, устремился к тающему на глазах войску противника.
Возможно, не всё ещё потеряно...
Глава XXII
Чандра Налаар
Чандра, Джайя и Лавиния следовали за снопом (а может, и десятком снопов) вечных вглубь селезнийских владений. При каждом удобном случае пиромантки подстреливали парочку воинов сзади, надеясь, что фаланга развернётся и примет бой. Но Жуткая орда не обращала внимания на потери и не сворачивала с пути. Их было много, и они двигались быстро, так что трём женщинам приходилось буквально бежать, чтобы только не отстать от них.
Чандра в очередной раз убедилась, что Равника — по большей части город узких улиц и закоулков, высоких массивных зданий и густых теней — меняла лица на каждом шагу. Территории, принадлежащие Конклаву Селезнии, были просторными и светлыми, с газонами, садами и белокаменными воздушными строениями, которые нередко представляли собой лишь стены, окружающие очередной сад. Селезния была лесом, застроенным соборами под открытым небом… Или огромным собором под открытым небом, заросшим лесами.
И самым величественным собором по праву считалось мировое древо Виту-Гази, которое гордо возвышалось над всеми владениями Конклава. На протяжении десяти тысяч лет оно служило его резиденцией, со сводами, террасами и кельями, возведёнными внутри него или на нём. Чандра не считала себя любительницей природы, — даже близко, — но у неё всё равно перехватило дыхание при виде такой красоты. И от мысли, что вечные будут карабкаться по его коре, корням и веткам, ей становилось физически плохо.
К счастью, Виту-Гази не был беззащитным. Шеренга гвардейцев-ледевов — людей и эльфов в доспехах верхом на волках размером с медведя — встретила вечных во всеоружии. Волки свирепо набросились на Орду, и завязалось эпическое сражение. Но Чандра заметила, что гвардейцы чересчур полагаются на своих лучников. Их стрелы без промаха разили вечных, пробивали их лазотеповое покрытие и совершенно им не мешали. Многие немёртвые существа продолжали упорно идти вперёд с пятью, десятью, двадцатью стрелами, торчащими из груди и конечностей. Такого ущерба было недостаточно, чтобы остановить их наступление.
Наконец-то настигнув Орду, Чандра и Джайя принялись испепелять вечных с тыла. Но те, как и прежде, не замечали потерь, сосредоточив все усилия впереди и наседая на ледевов в стремлении пробить себе путь к мировому древу.
Лавиния собралась было зайти спереди и присоединиться к сражению, но её остановил зычный низкий голос: — Назад, Лавиния из Азориуса! Тебе здесь не рады! Повернувшись, все
— Ты глупец, Боруво! Мы здесь, чтобы помочь!
— Сдаётся мне, называть его глупцом — скверный способ его переубедить, — прошипела Джайя.
Лавиния пропустила её слова мимо ушей. — Кроме того, копейщик, я больше не задержатель, и даже не член Сената!
— И ты решила, что я в это поверю? Так кто же из нас глупец?
— По-прежнему ты!
— Селезнийцы не доверяют азориусам, особенно вашему новому гильдмейстеру Баану!
— Я тоже не доверяю Баану!
Их разговор был прерван внезапно прилетевшей эскадрой вечных воинов верхом на лазотеповых дрейках. Они начали стаскивать гвардейцев с их волков и с силой швырять их об дерево и камень. В строю ледевов образовалась брешь, в которую тут же хлынула Орда. Чандре показалось, что она узнала вечного, возглавляющего атаку: в прошлом это была девушка по имени Макари, с которой Чандра познакомилась в Амонхете. Макари была без памяти влюблена в парня по имени Генуб, и на миг Чандре стало любопытно, что же случилось с Генубом, был ли он жив или мёртв, и убил бы он существо, в которое превратилась его возлюбленная, если бы мог.
— Может, пора забыть старые обиды, копейщик? Или ты скорее позволишь Виту-Гази пасть? — крикнула Лавиния, обращаясь к Боруво.
Боруво в ответ проворчал что-то нечленораздельное, а тем временем снопы под командованием Макари уже рубили и секли ствол священного древа, пока дрейки оплёвывали огнём его листья и толстые ветки.
— Довольно! — распаляясь, прорычала Чандра. — С дороги, кентавр! Она испустила непрерывный поток ревущего пламени, начав поджаривать фалангу с тыла и быстро продвигаясь вперёд, к вечным, атаковавшим дерево.
Джайя схватила её за руку и одёрнула, предупредив: — Нельзя спасти чёртово дерево, подпалив его!
Чандра хотела было возразить. Ведь она вовсе не собиралась сжигать мировое древо.
Ну ладно, может, пара веток и обуглится, но дрейки всё равно…
Однако что-то помешало ей произнести это вслух. Она не могла понять, что именно, хотя оно казалось очень… знакомым. Повинуясь странному чутью, она посмотрела вверх, огляделась по сторонам. На балконе здания, расположенного на противоположном конце зелёной лужайки, она разглядела крошечную фигурку, — маленькую женщину, — объятую вихрящейся зелёной магией. Нет, переполненную зелёной магией, которая неудержимо рвалась из неё наружу. Без сомнения, то была Нисса Ревейн.
Сила Ниссы воплотилась в зелёном вихре, который, вращаясь, устремился от неё не к вечным, а к Виту-Гази. Мировое древо словно впитало вихрь в себя — а затем пришло в движение. Корни высвободились из земли, стряхнув с себя вечных, пытавшихся их обрубить; Жуткая орда теперь походила на ничтожных блох, облепивших восставшее в полный рост дерево. Его ветки стали руками и пальцами. Стволы и корни стали сильными и крепкими ногами. Виту-Гази сделал свои первые могучие шаги. Священное древо превратилось в живого, ходячего и топчущего элементаля больше сотни футов высотой. По-прежнему прикреплённые к нему арки и здания теперь выглядели и действовали как доспехи на этом новом исполинском страже, который вступил в битву и стремительно завоёвывал победу.