Равнодушные
Шрифт:
— Кое для чего никогда не бывает поздно,
И вдруг, без всякой причины, — в душе она отлично сознавала и допускала, что у любовника, может вновь вспыхнуть страсть, — ее раздражение достигло предела.
— Говорят тебе, оставь, — зло повторила она.
В ответ Лео неуклюже протянул к ней другую руку, стараясь повалить ее на кровать. Сильно толкнув его в бок, она высвободилась, подошла к креслу возле постели и, не удостоив любовника даже взглядом, стала натягивать чулки.
После чулок настал черед подвязок. С минуту она одевалась,
«Приятного сна», — подумала она. И в тот же миг сердце ее больно сжалось, точно это обычное пожелание вновь пробудило чувство страха и смятения. И опять в мозгу прозвучали старые, давно забытые слова: «Новая жизнь». Она наклонилась, подняла рубашку. «Неужели, — подумала она, нервно комкая ткань и глядя прямо перед собой, — это и есть новая жизнь?!»
Мысль об этом неотступно преследовала ее все время, пока она одевалась.
— Вставай! — крикнула она Лео, наклонившись и трогая его за плечо. — Проснись… нам пора…
— Хорошо, — ответил он.
Уверенная, что, вернувшись, найдет его уже одетым, она прошла в ванную. Она причесалась расческой и щеткой Лео, вымыла руки, и стала внимательно изучать в зеркале свое бледное лицо.
«Дома помоюсь как следует, — подумала она. — Приму ванну. А потом… потом надо сразу же пойти на корт, поиграть в теннис!» Но эти спокойные, будничные рассуждения не помогали ей избавиться от неотвязной мысли: «Неужели это и есть новая жизнь?!»
В спальне ее ждал неприятный сюрприз, — Лео не только не оделся, но даже не встал с постели. Он лежал в прежнем положении и, похоже, спал.
Она подошла к нему, принялась тормошить.
— Лео… уже поздно… Нам пора… вставай.
Он повернулся, приподнял с подушки сонное лицо и посмотрел на нее.
— Да?… Ты уже оделась?
— Уже поздно, Лео.
— Поздно? — повторил Лео так, словно он ничего не понял. — Ну и что?
— Как что?… Ты должен отвезти меня домой. Он зевнул, почесал голову.
— Если бы ты знала, как я хочу спать! — начал он. — Ты всю ночь ни на минуту не оставляла меня в покое… Звала меня… что-то говорила… толкала ногами… Всего и не припомнишь… Я до смерти хочу спать.
Он говорил медленно, запинаясь на каждом слове и стараясь не смотреть на Карлу. А сама Карла, наоборот, пристально глядела на него. «Конечно, он притворяется, будто хочет спать, — внезапно подумала она спокойно, без злобы. — Просто не хочет меня проводить. И не только потому, что и вправду не выспался, но прежде всего потому, что я не уступила его желанию». Она выпрямилась.
— Если хочешь спать, — почти ласково сказала она, — то не стесняйся. Я могу и сама добраться до дому.
— Ерунда, — он бесцеремонно, лениво потянулся. — Раз уж ты меня разбудила, я тебя провожу.
«Нужно доказать ему, что он ошибается, что я… такая, как он», — подумала Карла.
— Да нет же, — настойчиво повторила она, по-прежнему
Лео посмотрел на нее в некоторой растерянности.
— Ну уж и одна! — не слишком уверенно сказал он наконец. — Это ты сейчас так говоришь… Я, вас, женщин, знаю… Нет, я твердо решил… Я тебя провожу.
Он умолк, энергично тряхнул головой, но так и не поднялся. Они посмотрели друг на друга.
— А если я тебе приказываю? — резко спросила Карла.
— Что именно?
— Не провожать меня.
Лео удивленно захлопал ресницами и в полнейшем недоумении поглядел на нее.
— Что ж, это меняет дело, — осторожно ответил он.
— Так вот, — сказала Карла, невозмутимо поправляя пояс платья. — Я тебе приказываю.
— Сначала ты хотела, чтобы тебя проводили, — после секундного молчания сказал он. — Теперь передумала… Что за капризы?
«Ах, так это я капризничаю!» Она села на край кровати, рядом с Лео.
— Это вовсе не каприз, — ответила она сквозь зубы. — Я подумала, что ты можешь меня скомпрометировать… Ведь если нас увидят вместе… К тому же Микеле, наверно, уже встал… Так что, сам понимаешь… Лучше мне вернуться одной… Дорогу я знаю… Через десять минут буду дома… А ты… сможешь выспаться.
Наступило молчание, они смотрели друг на друга. Теперь, когда мимолетное желание прошло, Лео почувствовал, что и в самом деле очень хочет спать. Подниматься сейчас с постели и провожать Карлу, быть может, даже под дождем — не бог весть какое удовольствие! К тому же придется выкатить машину из гаража. Он улыбнулся Карле, протянул руку и ласково потрепал ее по щеке.
— В сущности, — сказал он, — несмотря на все твои причуды, ты замечательная детка… Так я действительно могу отпустить тебя одну?…
— Конечно, — сказала она, вставая. Тон Лео был ей неприятен. — Можешь не беспокоиться… Больше того, я прошу тебя остаться.
— Во всяком случае, — добавил Лео, точно говоря с самим собой, — ты видела, что я настаивал до последней минуты… И если я тебя не провожаю, то только, как ты удачно выразилась, из боязни тебя скомпрометировать… Так что потом не вздумай меня упрекать, ведь… — Тут он осекся, — Карлы уже не было в комнате, она ушла в прихожую за шляпой. «Тем лучше, — подумал Лео. — Тебе приятно, и мне хорошо… В итоге все довольны».
Немного спустя Карла вернулась. Она была в плаще и шляпе, в руке держала зонтик. Она надела перчатку и, хмурясь, стала озабоченно, рыться в карманах, ища другую.
— Ничего не поделаешь, — сказала она наконец. — Наверно, я ее потеряла… Кстати, — подойдя поближе добавила она без тени смущения, — не найдется у тебя денег на такси? У меня нет ни лиры…
Пиджак Лео висел на стуле, стоявшем возле кровати. Он перегнулся, сунул руку в карман пиджака и выудил пригоршню серебряных монет.
— На, — сказал он, протягивая ей деньги.