Равнодушные
Шрифт:
И, взглядывая на молодую девушку своими прелестными большими черными глазами строго, почти неприязненно, протянул ей первый зазябшую красную руку и спросил:
— Вы Татьяна Николаевна Козельская?
— Я! — ответила Тина.
И, пораженная одухотворенною и, казалось, несознаваемою молодым человеком красотою его бледного строгого и мужественного лица и в то же время недовольная, что он, подобно большей части мужчин, не испытывает ни малейшего обаяния ее вызывающего, хорошенького личика, она кокетливо ему улыбнулась, словно бы хотела расположить
Но студент не только не сделался от этой улыбки приветливее, а еще холоднее и строже произнес:
— Мне надо с вами поговорить. Здесь можно? — нетерпеливо прибавил он, бросая взгляд на полуоткрытую дверь в столовую.
Заинтересованная этой таинственностью, Тина сказала:
— Пойдемте в кабинет отца…
И, когда они вошли туда, села на кресло и, указывая на другое, сухо бросила:
— Присядьте.
Но студент не сел.
— Я к вам по поручению Бориса Александровича… Он просит…
— Но как он смел обратиться к чужому посредству? — высокомерно перебила молодая девушка, чувствуя, что краска заливает ее лицо.
— Потрудитесь выслушать, и тогда вы поймете, что он смел! Он сегодня в три часа дня пустил себе пулю в грудь и находится теперь в больнице… Написать не мог и потому просил меня передать вам свою просьбу приехать к нему завтра утром, в общину святого Георгия на Выборгской стороне…
Тина ахнула. Еще сегодня она утром была у него.
— Он не смертельно ранил себя? Он будет жить? — испуганно спросила она.
— Доктора подают надежду, но… рана опасная. Что прикажете ему ответить?
— Я буду.
— В котором часу?
— В десять утра. Можно?
— Да. Имею честь кланяться!
Студент поклонился и вышел.
Тина несколько минут сидела неподвижная.
— Какой он, однако, глупый!.. Стреляться! — прошептала она, и вдруг слезы полились из ее глаз.
В кабинет заглянула Инна Николаевна.
— Тина… голубчик… Что с тобой?..
— Борис Александрович стрелялся… Рана опасная… Просит приехать завтра в больницу… Не говори ни слова маме! — вытирая слезы, говорила молодая девушка.
И, несколько успокоившись, прибавила:
— Он настаивал, чтобы я вышла за него замуж, а я… я сегодня была у него и сказала, что замуж не выйду… Довольно с него, что я… целую его, пока мне хочется… А он принял все это трагически…
— Поедем сейчас к нему, Тина… Я скажу маме, что хочу прокатиться…
— И скажи, что студент приходил от… от Ольги Ордынцевой… звать к ним…
Через несколько минут сестры выходили из подъезда. На подъезде их встретил отец.
— Вы, милые, куда? — спросил он.
— Прокатиться немного… У меня голова болит, папа! — сказала Инна Николаевна.
— Так берите моего извозчика… У него хорошая лошадь!
Козельский вошел в квартиру и прошел в кабинет. Деньги он достал, но какою ценою?
И его превосходительство чувствовал какую-то неловкость и что-то похожее на стыд, когда достал из бумажника чек на пять тысяч.
«Но
— И как это все случилось неожиданно! — прошептал он, вспоминая, как это случилось.
Глава двенадцатая
Когда в этот вечер Козельский ехал на Васильевский остров к Моисею Лазаревичу Бенштейну, «работавшему» деньгами тайного советника Шпрота, почтенного, убеленного сединами старичка необыкновенно добродушного вида, с которым Козельский изредка встречался в «картофельном» клубе, — он со страхом думал, достанет ли он полторы тысячи, или нет.
Завтра срок векселю, послезавтра надо уплатить до двенадцати часов у нотариуса. Переписать вексель невозможно. Уж он два раза переписывал. Требовали уплаты.
Как обыкновенно бывало в последнее время все более и более трудных поисков денег, его превосходительство находился в тревожно-нервном и мрачном настроении. Встречая на Невском людей в собственных экипажах, едущих в театры, спокойных, довольных и, казалось Козельскому, с туго набитыми бумажниками в карманах, он завидовал этим людям, злился на них и находил даже несправедливым неравномерное распределение богатств. У одних их много, а вот он, умный, порядочный и работающий человек, должен искать какие-либо несчастные полторы тысячи рублей, от которых он так позорно и глупо зависит.
«Даст или нет?»
И его превосходительство, подсмеивавшийся дома над разными предрассудками и приметами, загадал: если он успеет закурить папироску до углового дома, то получит, а не успеет — нет. Ветер поддувал сильный, и, несмотря на то, что Козельский старался как можно быстрее спрятать зажженную спичку в выдвинутую спичечную коробку, с первого раза закурить ему папироски не удалось. И это было ему неприятно, но он успокоил себя тем, что имел намерение (хотя и вовсе сперва не имел) повторить опыт до трех раз, и если с трех раз не закурит, тогда…
И Козельский был очень рад, когда в третий раз закурил папироску, поравнявшись с угловым домом. Рад был, и когда фамилия на первой вывеске имела четное число букв.
Но это довольное чувство быстро исчезало от сознания невыносимости своего финансового положения. И тогда он придумывал средства, как бы выбраться из этой каторги постоянного искания денег и долгов, останавливаясь на более или менее проблематических комбинациях о каком-нибудь предприятии, провести которое при помощи Никодимцева будет нетрудно. И вообще Никодимцев мог бы помочь ему если не в этом, то в устройстве ему какой-нибудь хорошо оплачиваемой синекуры [13] . Он должен сделать для отца женщины, которую любит.
13
Должности, не требующей труда, но дающей большой доход.