Равновесие страха
Шрифт:
– Я просто рассказываю, как это было, – пояснил Головко, – мы не смогли получить более полную информацию.
– У вас должны иметься свои информаторы, которые обязаны были сообщить вам о месте и времени, – вставил Токарев. Уже начавший лысеть мужчина, он запоминался глубоко посаженными глазами и острым носом.
– К сожалению, никакой информации получить нам не удалось, – вмешался в беседу Белобородов. – В данном случае Бразилец решил никому не доверять и не сообщил ни одному из своих помощников, когда и где намечается переправка его груза.
– Может, это
– Не уверен, – возразил Белобородов. – Дело в том, что Ваганов сразу поймет, насколько масштабной была проверка. И если он никому не сообщал об этой группе, то значит, мы организовали засады во всех местах и на всех направлениях. А это может означать только одно: мы получили данные на эту группу. Либо от вас, либо от наших информаторов. То есть мы все равно невольно кого-то подставили.
– Главное, что не вашего информатора, – напомнил Керашев. Он был седой, сухопарый, в очках, больше похожий на профессора математики, чем на генерала Федеральной службы контрразведки.
– Мы пытаемся выявить все связи Ваганова, но это сложно, – сообщил Головко. – Он очень осторожен, практически никому не доверяет, кроме своего заместителя, Феликса Викулова.
– А с Викуловым вы не можете договориться? – поинтересовался Егикян.
Белобородов и Головко переглянулись.
– Это Стальной Феликс, – пояснил Головко, – он рецидивист, имеет несколько судимостей, стопроцентный отморозок. Никаких шансов. Он скорее удавится, чем сдаст своего босса.
– Какая у них преданность, – покачал головой Токарев.
– Это не преданность, это круговая порука, – пояснил Белобородов.
– Что конкретно вы предлагаете? – спросил Керашев.
– Продолжать прессовать Бразильца по всем направлениям. Мы до сих пор не можем понять, кто именно ему помогает с переправкой основного товара. Группа, которую мы задержали, везла пробную партию. Там не было ничего серьезного. Я имею в виду, по масштабам Бразильца. И это дает нам основание предполагать, что он намеренно подставил свою группу, чтобы успокоить нас и провести основную партию в другом месте, – пояснил Головко.
Наступило молчание.
– И вы считаете, что основная партия уже прошла? – спросил Егикян.
– Да, – признался Головко, – именно так мы и считаем.
Снова установилось долгое молчание.
– Вы собрали нас, чтобы рассказать о своих неудачах? – поинтересовался прокурор. – Вам не кажется, что вы могли бы работать гораздо более эффективно?
– Мы стараемся делать все, что можно, – объяснил подполковник.
– Почему вы считаете, что он пошел именно на такой шаг? – спросил Егикян.
Головко посмотрел на всех четверых, сидевших за столом. Очевидно, Белобородов понял, что именно может сказать его заместитель, и предупредительно поднял бровь. Но Головко молчал, очевидно, сознавая, каким неприятным может показаться присутствующим его ответ.
– Почему вы молчите? – удивился прокурор.
– Говорите, – попросил Керашев.
– Ваганов провел основную партию, подставив нам свою группу намеренно, –
– Но почему он пошел на такой глупый шаг? – спросил Егикян.
– Потому что у него есть свой информатор, который помогает ему провозить эти грузы, – наконец сказал Головко.
Бровь опустилась. Белобородов шумно вздохнул.
– Тогда вы должны назвать имя этого информатора, – криво усмехнулся Егикян. – Этот человек должен быть хорошо осведомлен о наших планах.
– И не только о наших, но и вообще о деятельности нашей группы, – сурово добавил Керашев.
– Тогда нужно искать возможного информатора среди руководителей отдела? – встревожился Токарев.
– И среди нас тоже, – меланхолично заметил Белобородов.
Снова наступило долгое молчание.
– Что вы говорите? – наконец нервно спросил прокурор. – Вы с ума сошли? Кто мог знать о наших планах?
– Только сотрудники вашего отдела, – добавил Токарев. – Мы по договоренности не сообщаем в свое ведомство о ваших планах, чтобы они не мешали вашим агентам, внедренным в банды Бразильца и Отшельника.
– Что вы хотите сказать, подполковник? – спросил Керашев у Головко. – Вы подозреваете кого-то из руководства вашего отдела?
– В руководстве нашего отдела только два человека знают о том, что мы проводим эту операцию против Бразильца, – снова вмешался Белобородов.
– Значит, искать нужно среди вас двоих? – ухмыльнулся Керашев. – Или подозревать всех присутствующих. Пять человек. Не так много.
– Я этого не говорил, товарищ генерал, – возразил Белобородов.
– Открытым текстом да, не говорили. Но ваш заместитель дал исчерпывающее объяснение по действиям этого Бразильца, – возразил Керашев. – Я советую вам, господин генерал, искать предателей в собственной среде, так будет более правильно. И проверьте вашу агентуру, возможно, она дает вам не совсем верные сведения.
Было понятно, что ему не понравилось течение этого разговора. В отличие от самого Белобородова, который привычно обращался к генералу со словами «товарищ генерал», Керашев подчеркнуто отстраненно и оскорбительно назвал своего собеседника «господином генералом». В Федеральной службе контрразведки не любили сотрудников полиции, считая их коррумпированными и недобросовестными исполнителями, тогда как в самой полиции полагали, что в ФСБ работают зарвавшиеся и высокомерные офицеры, которые не вникают в обычные проблемы нормальных людей. И это противостояние, начавшееся еще со времен Андропова и Щелокова, продолжалось до сих пор. Впрочем, все было понятно. Подобные отношения были и в других странах, где контрразведка считалась элитой, а полиция вынуждена заниматься отбросами общества. И соответственно плебеи не любили аристократов, а те презирали плебеев. Примерно такие же отношения бывали у разведчиков и контрразведчиков, когда уже разведчики считались «белой костью», занимаясь работой за рубежом, а контрразведчики соответственно превращались в плебеев, копавшихся с доморощенными террористами и бандитами.