Рай беспощадный
Шрифт:
Макс было дернулся в другую сторону, пытаясь вырваться, но окаменел – в ночи раздался нечеловеческий по силе вопль. Такой звук человеческая глотка может исторгнуть лишь в одном случае: перед смертью. Крики Чукчи как обрезало, и почему-то вспомнился Большой – будто перед глазами стоит. Такой, каким он видел его в последний раз: в крови, с безжизненными глазами.
– Вот и все, – как-то нехорошо, неправильно, будто со скрытым злорадством и нескрываемым облегчением, произнес Мишка.
Серж не обманул: диксы действительно больше
Макс больше не стремился к подвигам, но Серж, будто не доверяя, торопливо, давясь зловещими словами, смакуя каждую кровавую подробность, рассказывал о повадках диксов. Вспоминал омерзительные истории, как при неожиданных нападениях им часто отдавали самого младшего, чтобы выжили оставшиеся; и про загадочных боссов, редко вступающих в бой, но в присутствии которых кровожадность монстров удесятерялась.
Макс даже слушал его… но так, краем уха. Врага надо знать – хотя и тошнит от таких рассказов, но пускай говорит.
Сержа он возненавидел…
Остальные благоразумно помалкивали – будто понимали, каково у него сейчас на душе. Хотя откуда им знать? Просто настроение у народа не то, чтобы болтать.
Под утро, когда Серж угомонился и, свернувшись чуть ли не бубликом, заснул, подрагивая от прохлады и лихорадки, Дина не выдержала – поднялась, присела рядом с безмолвным Максом, положила копье под рукой, еле слышно произнесла:
– Это друг твой был?
Макс еле заметно покачал головой, затем пояснил:
– У меня здесь нет друзей.
Помолчав, Дина осторожно высказала свое мнение:
– Это плохо.
– Я здесь только неделю пробыл.
– Все равно плохо.
– За эту неделю я два раза видел, как человек гибнет, – неожиданно для самого себя выдал Макс.
Дина кивнула:
– Я понимаю: к такому здесь нельзя привыкнуть.
– Я его за руки держал. Сам не понимаю, как выпустил. Ведь я должен был удержать – он бы живой остался!
– Нет.
– Да! Когда его первый раз стащили вниз, я ведь смог отбить. Вы помогали, но все равно смог.
– Нет. Первый раз диксы ошиблись – не туда бросились, и только один наверх полез сразу. И мальчик ваш, когда его схватили, смог рвануться очень хорошо. Такое бывает с людьми – от страха силы прибавляется. А потом… в конце… Его тогда все схватили – все пятеро. Место неудобное было – одновременно трудно копьями бить. Выступов много в скале. Да и перепугались мы сильно. А он просто сдался – перестал сопротивляться. Не хватило у него сил. Нет, Максим, ты ни в чем не виноват. И никто ни в чем не виноват. Это ведь диксы… Убивать они умеют…
– У вас… В вашем поселке тоже так было? Тоже часто убивали?
– Да. Акулы, диксы, морские щуки, тритоны, киты-ящеры, осьминоги ядовитые, а один раз на моих глазах спрут ныряльщика утопил. Часто бывало, что уходили ребята в море за добычей – и не возвращались. Неизвестно, что с ними. До моего появления отряд готов появился в окрестностях. Пару рыболовов убили, а парни, которые
Слова Дины про готов звучали как-то неубедительно – без эмоций, будто рассказ о чем-то прочитанном, что не с нею было. И странной брезгливостью отдавала эта часть монолога. А вот при любом упоминании о диксах от девчонки веяло ужасом – видимо, еще не отошла от ночного кошмара. А еще он заметил, что она странно разговаривает. Как-то чересчур правильно, но в то же время нередко ошибаясь или даже коверкая слова. Интересно – откуда она родом? Явно не питерская.
– У вас разве стен не было? Или баррикад?
– Были, конечно, но не помогли они. Представь толпу диксов. Представил? Вот то-то…
– Не представил… – Опять она как-то неубедительно поясняет: вот не верится, и все.
– Ты видел, какие они сильные?
– Видел. Они просто бешеные. Их насквозь копьем, а они все равно лезут…
– Ваш Эн говорил, что у них снят внутренний барьер. Слышал истории, когда в состоянии аффекта человек делает что-то невозможное? Перепрыгивает через яму широченную или поднимает плиту весом в тонну, придавившую ребенка?
– Слышал, конечно.
– Так вот, Эн говорил, что человек и малой доли своих сил не может использовать. У него в голове что-то запрещает полностью выкладываться, бережет от перегрузок. Ведь перегрузки могут покалечить или даже убить. А у диксов этот предохранитель исчезает, поэтому они такие сильные.
– А перегрузки как же? Должны тоже их калечить.
– На них почему-то не действует. Трясучка в них что-то изменяет. Или действует, но не на всех: те, кто приспосабливается, выживают, остальные – нет. Мертвых диксов часто на рифах находят.
– Жаль, что она нам такую силу не дает… Слушай, но они ведь почти безоружны – дубинка, про которую Серж рассказывал, редкость. У вас копья хорошие – даже у нас таких не видел. Яд тоже, наверное, был. Баррикада высокая. И парни, наверное, вроде Сержа были, крепкие. Как же они вас?
Помрачнев, Дина опустила голову и со странной неловкостью монотонно, будто заученный урок, пояснила:
– Не знаю. Я не все видела. Темно было. Сергей говорил, что сначала за кухней полезли на баррикаду, там их не пропустили, но потом они вдруг со всех сторон появились. У нас просто людей не хватило удержаться. Когда диксы ворвались… Максим, когда я увидела, что они уже внутри, то сразу побежала. Сопротивляться им невозможно. Что им наши копья? Ты сам видел, какие они живучие. За баррикадой еще можно драться, а вот без нее уже ничего не получится. Яд помогает, но только нельзя его долго хранить – не больше пятнадцати минут. Никто не знал, что они придут, вот и не успели приготовиться. Они неожиданно напали. Столько их никогда не было. Даже с одним впятером трудно справиться – сам знаешь, а их, наверное, сотня была. А нас тоже сотня, считая детей…