Рай и ад. Рассказы перенесших клиническую смерть
Шрифт:
И когда прошли мы их всех, да, мы начали подниматься куда-то наверх. Вот как ступеньки были, но не ступеньки, а вот… там степени. Степень, степень, степень (показывает), и вот мы поднялись, вот, где-то семь или девять степеней мы поднялись. И мы на самую высшую поднялись. И когда мы поднялись, еще мне так легко было. Я уже не болела. Чем выше я поднималась, тем лучше мне было, и легче мне было. И с удовольствием я поднималась… И меня вот это внутри удивляло: как я болела, и как мне теперь хорошо, легко. И когда мы поднялись на самую высшую ступень, она мне и говорит: «вот и пришли, куда нам надо было идти». И когда мы остановились, я посмотрела, вот так подняла голову (показывает). Ой, столько церквей, церкви там. И когда вот так посмотришь, да, и наши кавказские горы видно, да (показывает), вот
Там свет полностью как солнце. Там другого света нет. И когда вот этот яркий свет и все сверкает, я прямо была удивлена. Думаю: «вот какие церкви здесь. Что за церкви? И тогда мне эта бабуля говорит. Один из них, в середине, был центр. Он самый был высокий. Вот надо было мне туда заходить, в этот, ну, как собор. Самый большой собор, вот туда мне надо было зайти. А там были ворота, и ворота тоже, когда я глянула, они были до небес. Ну, нам это до небес, да. Конца не было им. Ничему там конца нету. И когда она мне сказала… ответила: «вот туда тебе надо зайти».
А ворота были черные. Все сияет, все сверкает, а ворота, калитка, почему-то была черная. И вот эта калитка была ж закрытая, а я говорю: «а как же я туда зайду?» Она мне говорит: «сейчас откроются, и ты зайдешь». На самом деле, открылась калитка, и я туда зашла. Ну, как зашла… переступила порог и там уже я внутри, да. Она говорит: «я тебя здесь подожду». И когда я переступила порог, и я смотрю – совсем сверкало и сияло там. Там был вот так, чтоб понятно вам объяснить, алтарь.
Как в церкви, вот точно так же. И вот прямо около меня стоит кресло. Трон. Это потом я уже узнала. Впереди меня. В этом троне сидит Царь, одетый в такие царские одежды. И все сверкает. Я когда это увидела, думаю: «о Боже, это точно, – думаю, – наверное, сказка». Ну, как в сказке. Когда маленькие были мы, нам показывали такие сказки. И думаю: «в сказку я попала». И когда я так только подумала, да, Он, этот Царь, сидел ко мне, конечно, спиной. А лицом Он был к алтарю. И Он говорит, не поворачивая ни голову, ничего: «а, это ты пришла?» А я даже как-то от голоса Его вздрогнула и говорю: «да». И что меня удивило, что я говорю: «да», а моего голоса не слышно. Думаю: «что происходит?»
И Он тогда второй вопрос говорит: «ну, скажи мне фамилию, имя и отчество?» Я сказала фамилию, имя, отчество, и вот с правой стороны который все время, всю дорогу сопровождает, сила какая-то, Ангел Хранитель это был, он мне показывает, чтобы я посмотрела, где вот, где записывают меня. И я когда глянула на стену, стена там была, стены там тоже, этим стенам тоже конца и края нету, и вот смотрю – меня записали: фамилия, имя, отчество. И я, когда их увидела, записи были точно, как вот на кладбище, на памятниках, ну, печатными вот такими буквами (показывает) записались. Как на компьютере вот пишут, вот так (показывает). И я их когда увидела, и тогда вот, в один миг, я сразу подумала: «о Господи, я ж, наверное, умерла».
И, когда я так только подумала, Он меня спрашивает: «теперь еще скажи мне год рождения?» И я хотела рот открыть и сказать год рождения, и смотрю, оттуда вон (показывает) в алтаре нам навстречу идет мой муж умерший. Он в девяносто первом году уже умер. Он уже узнал, что я уже там, и он пришел. И вот он идет ко мне, к Царю. И я так совсем удивилась. Думаю… от удивления я уже ничего не могла сказать, понимаете, как? А он подошел медленными шагами, и к этому Царю подошел. И преклонился вот так (показывает), и Ему говорит: «Господи, я умер и здесь я нахожусь, и теперь, – говорит, – моя жена тоже умерла. А что ж теперь с нашими детьми будет?» Ну, загоревал он так сильно. Даже так у него слезы потекли (показывает). «А один ребенок у нас, – говорит, – такой болящий с детства. А он теперь кому нужен?» Так загоревал. И поклонился Ему вот так (показывает) и повернулся, и ушел. А я даже обиделась, я говорю: «Что за мужчины? Даже на меня не глянул» (смеется), и вспомнила,
И я уже начала понимать, где я нахожусь, когда мой муж обратился к Нему, Кто сидит там, и Кто меня принимает. Понимаете, как? И тогда Он молчал, там была пауза. И в это время я думала тоже думки свои вот там. Думаю: «теперь этот Господь, Господи! так я сильно захотела Его увидеть. Вот лицо. А я же сзади стояла. Думаю: «Господи, неужели это Господь? Господи, как бы мне Его увидеть? Какой Он есть?»
И в этот миг меня Господь сделал как… ну, я сделалась как муравей. Вон там внизу (показывает), где-то очень низко, а Он такой величины (показывает) я не могла Его уже и достать, и увидеть Его как-то. Как увидишь?.. И я совсем испугалась, только хотела увидеть Господа, и что со мной произошло! Что со мной вообще происходит? Это удивительно вообще. Оказывается, Господь мне показал, какой человек ничтожный и кто он такой около Господа. А мы кто такие перед Ним? И потому я обратно стала, Господи (крестится) такой же, как я стояла, и Он около меня сидел. Тогда Он молчал же и думал, наверное, что делать. И я вот в это время, увидела, рассмотрела: у Него стол стоит и на столе стояла Книга большая (показывает). Эта Книга, я удивилась, что вот эта Книга, Библия, которая открыта (показывает на столе раскрытую Библию), вот точно так же открыта, но на весь стол. И мне это дали увидеть, чтоб я видела это. Просто мне непонятно было, что это за Книга была, конечно. Я же ничего не знала. Точно так же, как все люди.
И вот тогда Он думал, и какое-то время пауза же была, и тогда слышу голос Его. Вот так вполоборота голову Он повернул (показывает), на правую сторону, где я стояла, и говорит по-осетински и тут же на русском повторяет: «знаешь, что? Я тебя сейчас не буду принимать, пока. Отправлю тебя на Землю обратно. Пойдешь к своим детям. Но не просто тебя отправляю, а чтоб ты ходила в Храм православный, и молилась. И чтоб твои дети молились. И всем вам молиться надо на Земле!» И замолчал.
А я про себя думаю: «ой, Господи, молиться надо, а как же молиться? Хоть бы, – думаю, – научил Он меня, как молиться». Я знаю, как молятся, но раз Он говорит, что молиться надо, думаю, наверное, как-то по-особому надо молиться. Думаю: «хоть бы Он меня научил, что я должна делать». И потом опять повторил: «Будешь молиться». Вот когда Он сказал, что на Землю Я тебя отправлю, и будешь ходить в православный Храм, и будешь молиться, Он тогда еще мне сказал. А-а, вот тогда, когда я подумала так, да, а Он же, оказывается, мои мысли читает, и Он говорит, вот тогда уже построже. Как бы в приказном порядке. И Он так говорит, голос уже выше стал: «да-а, да-а, молиться вам надо, и каяться вам надо за свои грехи. А то у вас столько грехов там, на Земле, что они уже до Небес доходят».
А я и не знала, что такое «каяться», представляешь? Вот «каяться» – непонятно мне было это. Думаю: «интересно, что это такое – «каяться?» Вот представлю – я вот сейчас людей понимаю. Они тоже не знают, что им делать, и как им быть. Я такая же, как все остальные люди же была. И Он мне просто все это объяснил. Я раньше в церковь ходила. Зайду, вот как все, зайду, свечку поставлю, и уйду. И думала, что на этом все. Не читала ни Божиих книг, ни Евангелив, ничего я не читала. Стояла на службах, ничего не понимала, но Бога я признавала с детства. Потому что у нас семья… Я со страхом Божиим жила. Потому что меня так научили. У нас бабушка была очень верующая, сильно молилась Господу, и дедушка. И все время она говорила, что надо бояться Бога. Но я-то не понимала, как это надо бояться, но она вот как это объясняла: «когда ты что-то делаешь, прежде надо подумать о Боге. Что Бог тебя видит и может наказать». И я вот этого всегда боялась.
И еще говорила, что, когда тебе Господь дал вот что-то, ну, покормил тебя, это все Господь дает, надо благодарить Бога!» Она даже пример нам приводила. Я маленькая была, помню, как она говорила: «Вот, – говорит, – смотри: птицы, вот даже… курицу покормили, а потом курица выпила воду и голову подняла, – говорит, – вот так (показывает), и поблагодарила, – говорит, – Бога, и все. А человек, – говорит, – неблагодарный. Не благодарит Господа. А мы все должны благодарить, точно так же, как вот птицы, как все».