Рай под колпаком
Шрифт:
Я похолодел. Затем медленно повернулся к Бескровному и посмотрел ему в глаза.
— Откуда вызнаете о спецшколе?
— А! — остывая, махнул рукой Валентин Сергеевич, — Сэр Лис рассказал, пока вы спали. Вы думаете, мы все утро молча коньяк пили? Беседовали… Кстати, почему-то о вас он знает гораздо больше, чем обо мне. Детство, юность, такие подробности, которые можете знать только вы. А обо мне не знает даже того, что жена умерла, хотя в моем творчестве ориентируется хорошо. К чему бы это?
Я отвернулся. Действительно, к чему бы это?
— Здесь и гадать нечего, — буркнул я в сторону. — Извлекли
Сказал, но сам в это не верил.
— Тогда понятно… — согласился Бескровный, — Будь времена СССР, на меня тоже в КГБ пухлая папочка была бы. Тогда на всех писателей досье заводили — как лояльных, так и не очень.
Странно, но в словах писателя мне почудилась горечь. Жалел, что ли, что на него в ФСБ «дело» не завели? Жажда славы у писателей, похоже, в крови. Не получается литературной, пусть будет скандальная. Почти как в анекдоте: «Хоть самогон, хоть пулемет — лишь бы с ног валило…»
— Гори оно все пропадом — слава, почести… — словно услышав мои мысли, сказал Валентин Сергеевич. — Пойдемте-ка выпьем, — предложил он и панибратски положил мне ладонь на плечо. — Живем один раз, и если тошно, так лучше от водки, чем от жизни.
— Что вы все «выпьем», «выпьем»! — возмутился я и сбросил его ладонь с плеча. — Как алкоголик! Другого занятия у вас нет?
— Нет, — честно признался он. — Уже нет… Может быть, вы что-то предложите?
Я запнулся. Предложить было нечего.
— Есть хочу, — буркнул я недовольно. — Пить натощак вредно.
Глава 17
Когда мы зашли на кухню, я понял, что имела в виду Верунчик, говоря об автоматических кафе и ресторанах. Одну стену занимал большой секционный холодильник с надписями: «Мясо», «Овощи», «Фрукты» и тому подобное, а вторая стена представляла собой панель кухонного агрегата. Этакого автоматического повара. Слева на панели имелось окошко «Загрузка продуктов», справа — «Выдача готовых блюд», а посередине находился дисплей с несколькими кнопками. Минут пятнадцать мы разбирались, что к чему, и в конце концов выяснили, что таким агрегатом сможет пользоваться и ребенок. На дисплее загорался обширный перечень блюд, и стоило отметить некоторые из них, как агрегат тут же начинал готовить. Если каких-то ингредиентов не хватало, на дисплее загоралась надпись, каких именно, и их необходимо было загрузить в приемное окошко. Впрочем, ничего загружать не пришлось — кто-то уже позаботился. Я заказал омлет, какао, тосты, сыр, зато Валентин Сергеевич разошелся: экзотические салатики, грибное суфле, осьминоги в маринаде, сельдь пряного посола…
Я скептически покосился на него.
— Вы все это съедите?
— А вы коньяк собираетесь омлетом закусывать и запивать какао? — в свою очередь поддел меня Бескровный. — Я заказал в расчете и на вас. Если есть возможность хорошо пожрать, надо сибаритствовать.
Он принялся выставлять готовые блюда на столик на колесиках.
— Давайте пообедаем на террасе, — предложил он. — На свежем воздухе коньяк лучше усваивается.
При упоминании о спиртном я поморщился, но возражать не стал. Какая, собственно, разница, где обедать? То есть «жрать, сибаритствуя»? Других дел у нас не было — после разговора с Сэром Лисом я окончательно
Валентин Сергеевич выкатил передвижной столик на террасу и принялся сервировать обеденный стол.
— Одного не понимаю, — сказал он, — откуда взялся такой агрегат? Если верить Сэру Лису, то пришельцы не только не похожи на нас, но и нематериальны. Откуда у них такое знание нашей кухни?
— Быть может, давно наблюдают за нами? — равнодушно высказал я предположение. Не интересовала меня проблема, откуда взялся автоматический повар, равно в той степени, как и откуда в обычном магазине берутся продукты. Несущественно это. — А потом, возможно, мы не первые на их пути воспитательно-гуманитарной экспансии.
— Да? — Валентин Сергеевич удивленно вскинул брови и на мгновение застыл, не донеся очередное блюдо до стола. — Это мысль, и она стоит того, чтобы ее обдумать…
— А чего думать? — фыркнул я. — Пить надо.
Хотел сказать насмешливо, но получилось неожиданно искренне. Иного занятия, кроме беспробудного пьянства, нам не оставили.
— Трезвая мысль, — согласился Бескровный и продолжил сервировку. — Питие скрашивает бытие.
Как посмотрю, афоризмов, оправдывающих потребление алкоголя, у него в голове скопилось на целую библиотеку. Наверняка часами мог цитировать. Куда денешься — писатель, неординарная личность… И пьет как и положено интеллигенту — что лошадь.
— Приступим? — Валентин Сергеевич жестом предложил садиться.
Я сел, положил в тарелку маринованных осьминогов.
— Что же вы омлет не берете? — съязвил он, разливая по рюмкам коньяк.
Не став с ним пикироваться, я поднял рюмку.
— С вами я превращусь в алкоголика.
— Тоже профессия, — невозмутимо согласился он и закончил в тон моим мыслям: — Другой нам здесь не предоставят.
— За приятное… — начал было говорить тост Валентин Сергеевич, но тут в кармане моей куртки запиликал сотовый телефон. — Тьфу, черт, опять под руку!
Я полез в карман, недоумевая, кто мог звонить. Бывшие друзья вряд ли — ничего общего с ними не осталось. Скорее всего Сэр Лис решил попрощаться.
— Слушаю, — сказал я. В трубке молчали.
— Я слушаю!
— Наблюдал, как ты Аутоике в реку бросил, — сказал из трубки знакомый голос. — Экспрессии в тебе много, в следующий раз будь с ними поаккуратнее. Хотя мне понравилось.
— Кто это?!
— Аутоике? Некто, похожий на рыжего пса.
— Я спрашиваю, кто звонит?
— Неважно. У нас мало времени — разговор могут засечь. Тебя интересует связь с Внешним миром?
— Я слушаю, — сказал я после небольшой заминки. Говорить напрямую «да» не хотелось.
— Молодец, начинаешь понимать, что такое осторожность. А теперь слушай внимательно: шагах в двух к востоку от старой вишни на глубине полуметра проложен старый телефонный кабель, уходящий за пределы купола. Подсоедини к нему антенну телевизора. Остальное — мои проблемы. Понятно?
— Понятно. Кто говорит?
Вместо ответа раздались частые гудки. Я выключил телефон и спрятал в карман.
— Кто это? — заинтриговано спросил Валентин Сергеевич.