Рай. Том 1
Шрифт:
Подмигнув Лайзе, Ник отступил.
— Джентльмены, — воскликнул он, делая широкий жест рукой, — позвольте мне представить вас красотке номер два.
Молодые люди со скучающе-дерзким видом, безупречно одетые, типичные представители» Айви Лиг» 3 , вошли в комнату, свысока взглянули на Лайзу и застыли на месте.
Мускулистый блондин первым пришел в себя.
— Вы, должно быть, Мередит, — сказал он Лайзе, и по расстроенному лицу было ясно: он считает, что Ник узурпировал лучшую девушку во всем Бенсонхерсте.
3
Студенты
— Я Крейг Хаксфорд, а это Чейз Вотье.
Он кивком показал на темноволосого юношу, смотревшего на Лайзу с видом человека, наконец-то обнаружившего совершенство.
Лайза, сложив руки на груди, С веселым изумлением разглядывала непрошеных гостей:
— Я не Мередит.
Их головы одновременно повернулись к противоположному углу комнаты, где стояла Мередит.
— Боже… — почтительно прошептал Крейг Хаксфорд.
— Боже, — вторил ему Чейз Вотье вслед за приятелем, переводя взгляд с одной девушки на другую.
Мередит прикусила губу, чтобы не рассмеяться, при виде ошеломленных лиц. Лайза, подняв брови, сухо сказала:
— Когда вы, парни, покончите со своими молитвами, мы предложим вам кока-колу за то, что поможете стащить вниз все эти коробки.
Они, улыбаясь, выглянули вперед, но в этот момент в дверях появился Филип Бенкрофт, приехавший на полчаса раньше. Потемнев от ярости, он сверлил молодых люден злобным взглядом:
— Что здесь такое творится, черт возьми? Все собравшиеся на миг оцепенели, но Мередит, немного опомнившись, попыталась вмешаться и исправить положение, представив молодых людей отцу. Не обращая внимания на дочь, он проревел:
— Убирайтесь вон!
Когда гости поспешили уйти, он набросился на девушек:
— Я думал, правила этой проклятой школы запрещают мужчинам, за исключением отцов, входить в здание!
Он не просто «думал», а твердо знал это. Два года назад Филин без предупреждения навестил дочь и, прибыв в студенческое общежитие в воскресенье, в четыре часа дня, застал группу мальчиков, сидевших в вестибюле, рядом с входной дверью. — До этого дня молодым людям было позволено заходить в вестибюль по выходным, но с этой минуты в здание больше не допускался ни один представитель сильного пола. Филип собственной волей изменил правила, ворвавшись в кабинет директрисы и обвинив ее во всех грехах, от преступной небрежности до участия в развращении малолетних, угрожал уведомить всех родителей и отменить ежегодные пожертвования, которые делала его семья.
Теперь Мередит постаралась побороть бешенство и чувство униженности, вызванное несправедливой грубостью отца по отношению к ни в чем не повинным молодым людям, ничего не сделавшим, чтобы навлечь на себя такой взрыв ярости.
— Прежде всего, — спокойно возразила она, — школьный год окончился вчера, так что правила перестали действовать. Во-вторых, они всего-навсего пытались помочь нам снести вниз багаж, чтобы мы смогли уехать вовремя…
— У меня сложилось впечатление, — перебил отец, — что я приехал сегодня специально для того, чтобы
Он оборвал свою тираду, услышав за спиной голос директрисы:
— Извините, мистер Бенкрофт, но вас срочно спрашивают по телефону.
Не успела за ним закрыться дверь, как Мередит рухнула на постель, а Лайза со стуком поставила на стол банку кока-колы.
— Не могу понять этого человека! — взорвалась она, — Он невозможен! Не позволяет тебе встречаться ни с одним парнем, которого не знал с пеленок, и отпугивает всех остальных! Подарил на шестнадцатилетие машину и не позволяет тебе садиться за руль! У меня четверо братьев, которые к тому же итальянцы, черт возьми, и все вместе они не так трясутся надо мной, как твой папаша!
Не обращая внимания на то, что еще больше подогревает гнев и раздражение подруги, Лайза уселась рядом и продолжала:
— Мер, тебе нужно что-то предпринять, иначе это лето окажется куда хуже прошлого. Меня рядом не будет, так что тебе даже сбежать будет не к кому.
Преподаватели Бенсонхерста были так потрясены блестящими успехами Лайзы и художественным талантом, что наградили ее стипендией для полуторамесячного обучения в Европе. Лайза получила возможность выбрать город, наиболее подходящий для ее будущих планов, связанных с карьерой, и она остановилась на Риме, где и записалась на курсы дизайнера по интерьерам.
Мередит устало прислонилась к стене.
— Я сейчас не так тревожусь за это лето, как три месяца назад.
Лайза знала, что подруга имеет в виду настоящую битву, которую вела с отцом за право поступать в колледж по своему желанию. Несколько колледжей предложили Лайзе стипендии, но она предпочла Северо-западный университет, потому что Мередит тоже намеревалась учиться там. Отец Мередит, однако, настаивал, чтобы дочь поступила в Мэривилль — колледж, который, по ее мнению, был всего-навсего чуть получше частного пансиона для благородных девиц в предместье Чикаго. Мередит пошла на компромисс, записавшись в оба колледжа, и была принята. Теперь она и отец зашли в тупик: никто не хотел уступить.
— Ты действительно считаешь, что сможешь отговорить его от намерения послать тебя в Мэривилль?
— Я туда не поеду!
— Ты знаешь это, и я знаю, но именно твой отец платит за обучение!
— Он согласится, — вздохнула она, — я уверена. Отец слишком оберегает меня, но желает только добра и самого лучшего для меня, а школа бизнеса в Северо-западном университете самая лучшая. Диплом Мэривилля не стоит бумаги, на которой напечатан.
Гнев Лайзы сменился недоумением: она много лет знала Филипа Бенкрофта и все же отказывалась понимать.
— Ты, конечно, права, — согласилась она, — я признаю, что он не похож на большинство родителей, приславших сюда детей. По крайней мере, ему есть до тебя дело. Звонит каждую неделю, и приезжает на каждый школьный праздник.
Еще на первом курсе Лайза была потрясена, узнав, что родители остальных учениц жили собственной жизнью, не обращая внимания на детей, и дорогие подарки служили обычно заменой посещений, писем и звонков.
— Может, лучше мне поговорить с ним и убедить позволить тебе учиться в Северо-западном?