Рай. Том 2
Шрифт:
— О чем именно?
— Я подумываю судиться с тобой из-за хаустонского участка, — полушутя объяснила она. — И не хотела бы, чтобы все мои предыдущие замечания заставили тебя поверить, будто я добровольно примирюсь с потерей. То есть если суд не сможет заставить тебя продать землю по твердой рыночной цене, я не стану испытывать к тебе никаких претензий и смиренно приму поражение. Надеюсь, ты понимаешь, что не стоит путать личные отношения с бизнесом.
Глаза Мэтта сверкнули едва сдерживаемым смехом.
— Остается только
Мередит понимала, что он скорее всего прав, и потеря участка значила для нее не так много, как сознание того, что она сейчас выиграла гораздо больше, чем простой иск: каким-то образом она смогла вернуть радость жизни этому разочарованному гордому человеку, заставила его забыть о гневе и принять предложение мира. Полная решимости закрепить этот мир и насколько возможно разрядить атмосферу, Мередит шутливо призналась:
— Собственно, я подумывала вчинить тебе иск за ограничение свободы торговли или что-то в этом роде. Каковы мои шансы в этом случае?
Мэтт сделал вид, что размышляет, и наконец покачал головой:
— Нет, это тоже не пройдет. Однако, если ты твердо намерена судиться, я бы на твоем месте выдвинул обвинение в преступном сговоре с целью обмана третьей стороны.
— А могла бы я выиграть процесс? — заинтересованно осведомилась она.
— Нет, но заседание получилось бы намного интереснее.
— Я подумаю, — пообещала она с деланной торжественностью.
— Очень советую.
Мэтт беззастенчиво ухмыльнулся Мередит улыбнулась в ответ. И в это долгое мгновение тепла и понимания барьер гнева и скорби, возведенный между ними одиннадцать лет назад, начал с неудержимой силой рушиться, пока не рассыпался окончательно Мередит медленно, нерешительно подняла руку и протянула Мэтту в знак дружбы и доверия. Потрясенная происходящим, она молча наблюдала, как рука Мэтта тянется к ней: длинные пальцы скользят по ее пальцам, его ладонь, большая, теплая, касается ее ладони и крепко сжимает. Надежное, твердое пожатие — Спасибо, — прошептала она, поднимая глаза — Пожалуйста, — спокойно ответил он, задержав ее руку еще на секунду и тут же отпустив Прощание с прошлым. Оно ушло навек.
Словно два незнакомых человека, неожиданно разделивших что-то куда более трогательное и значительное, чем ожидали или намеревались, сделали вид, что ничего особенного не произошло. Мэтт откинулся на подушки, а Мередит поспешно подошла к забытому подносу. Краем глаза Мэтт наблюдал, как она брезгливо, кончиками пальцев взяла клизму и положила ее на пол, подальше от глаз. Вернувшись к постели, она поставила поднос на ночной столик и, вновь обретая спокойствие, объявила:
— Не знаю, как ты чувствуешь себя сегодня утром, и не думаю, что ты слишком голоден, но все-таки принесла
— Все выглядит ужасно вкусно, — кивнул Мэтт, обозревая стоявшие на подносе предметы. — Касторка — мое любимое блюдо, конечно, в качестве закуски. Наверное, эта вонючая мазь в синей банке — основное блюдо?
Мередит разразилась смехом.
— Я просто хотела тебя разыграть, потому и принесла касторку, — объяснила она.
Теперь, когда изнуряющая битва подошла к концу, Мэтт ощущал, как его глаза сами собой закрываются. Дремотные волны накатывали на него, а веки потяжелели, словно булыжники. Он чувствовал себя не столько больным, сколько смертельно усталым. Очевидно, отчасти виной этому были проклятые таблетки.
— Очень благодарен тебе, но я не голоден, — вздохнул он.
— Я так и думала, — кивнула она, изучая его лицо со странно-нежным выражением, смягчившим ее бирюзовые глаза в это утро. — Но тебе все равно нужно есть.
— Зачем? — суховато осведомился он и вдруг, хотя и запоздало, сообразил, что Мередит действительно принесла ему завтрак в постель… та самая Мередит, которая не умела включить плитку одиннадцать лет назад и не хотела даже попробовать научиться.
Тронутый такой заботой, он вынудил себя приподняться, полный решимости съесть все, что она приготовила. Мередит села рядом.
— Нужно поддерживать силы, — наставительно объявила она и, подняв с подноса стакан с белой жидкостью, протянула его Мэтту.
Тот настороженно повертел его в руках:
— Что это?
— Я нашла в шкафу банку со сгущенным молоком, подогрела его и разбавила.
Мэтт сделал гримасу, но покорно поднес стакан к губам и сделал глоток.
— С маслом, — добавила Мередит, когда он подавился.
Мэтт прислонился головой к подушке и закрыл глаза.
— Зачем? — хрипло прошептал он.
— Не знаю, но гувернантка всегда давала мне молоко с маслом, когда я болела.
Веки Мэтта чуть приподнялись, а в серых глазах мелькнули искорки юмора:
— Подумать только, что я когда-то завидовал детям богачей….
Мередит послала ему смеющийся взгляд и начала медленно приподнимать крышку с тарелки.
— А гам что? — с подозрением осведомился Мэтт. Она сняла крышку, под которой оказались два холодных тоста, и Мэтт с облегчением вздохнул, хотя сильно сомневался, что сможет бодрствовать до тех пор, пока дожует их.
— Я съем все позже, обещаю, — пробормотал он, делая сверхчеловеческое усилие воспрепятствовать векам захлопнуться. — Но сейчас я хочу спать.
Он выглядел таким измученным и ослабевшим, что Мередит нерешительно согласилась.
— Хорошо, но по крайней мере проглоти аспирин Если запьешь молоком, он не подействует на желудок.
Она протянула ему таблетки вместе со стаканом молока с маслом. Мэтт капризно поморщился, но беспрекословно подчинился приказу.
Мередит, удовлетворенно кивнув, встала: