Райцентр. Повести и рассказы о любви
Шрифт:
Я разложил ее по постели лицом вверх, лег рядом на спину и решил немного отдохнуть. Но воспоминания о последнем сношении не давали мне до сих пор успокоиться и остынуть. Слава отрешенно смотрела в потолок и не говорила ни слова. Делать было нечего. Я встал у нее между ног, навис над ней и снова ввел свой орган по мету назначения. Подогнул ее ноги к себе на грудь, заставил руками обхватить их под колени и опять сделать руками «замок». После чего просто «затр***ал» ее и себя до полного изнеможения.
Не знаю, как Слава, а я после этого «рывка» вырубился на подушке и проспал до утра. Я бы проспал,
– Завтракать будешь? Сегодня моя очередь подать нам завтрак.
Ее сынишка уже сидел за столом.
– Не бери дурного в голову. И не удивляйся, – начала говорить она мне уже за столом. И тихо пропела:
«Просто встретились два одиночества,
Развели у дороги костер,
А костру разгораться не хочется,
Вот и весь, вот и весь разговор.»
– Да, уж! – вздохнул я. – Это был не костер, а уничтожающий всё и вся лесной пожар какой-то сегодня ночью. Мне кажется, что я не всё и помню. Ты как перенесла всё это?
– Хорошо перенесла. Болит только немного там… Я рада, что тебе тоже всё понравилось, – и без всякого перехода, – Ты поможешь мне собрать сына в садик.
Я не только помог собрать, но потом посадил его на плечи и так донес в садик под его бурные радостные крики.
Около поликлиники мы разошлись в разные стороны, чтобы нас не видели наши сотрудники, и каждый вошел в разные входы в здание. Я еще только поднимался по лестнице, когда меня догнал наш невропатолог.
– Слушай, ты теперь всегда будешь носить ребенка в садик, или только сегодня?
Вот так, все уже знают, хотя еще не дошли до работы и мобильных телефонов в те времена еще не было. Со временем со слов того же невропатолога, а потом и других врачей-мужчин (с женщинами я на такие темы не разговаривал), Слава стала буквально ласковая с пациентами и персоналом. Амбулаторные карты перестали улетать на улицу и в коридор. Я в свободные от дежурств ночи проводил у нее, а в дни «красной армии» ночевал неделю в общежитии, – чтобы администрация общаги меня не вычеркнула из списка живых.
Наши отношения продолжались некоторое время. Потом обстоятельства сложились так, что я уехал из этого городка навсегда. Не прощались дома, не махали друг другу в окно или на перроне электрички… Что и как было с ней потом не знаю. Но вспоминаю иногда ее и ее голос именно так:
«Просто встретились два одиночества,
Развели у дороги костер,
А костру разгораться не хочется,
Вот и весь, вот и весь разговор.»
Джинсы-стрейч
Джинсы-стрейч шьются из джинсовой ткани, которая представлена натуральным
Стрейчевая ткань широко используется при пошиве джинсов благодаря мягкости на ощупь с небольшой ворсистостью. Наличие эластана придаёт материалу тягучести, поэтому джинсы отлично садятся по фигуре.
– Ну, посмотри! Ну, потрогай! Ты же видишь, что это не обычные джинсы! Они тянутся! Представляешь себе? Тянутся. Как резинка! И потому так плотно облегают на моей заднице. Ну, потрогай, посмотри, пожалуйста!
Девушка Тамила уговаривала меня потрогать ее джинсовые брюки, сидящие на ней в натяжку, что называется «в облипку». Времена были такие, что джинсы хорошего качества, – и тем более новинки, – найти в открытой продаже было практически невозможно. Страну терзал кризис, и на прилавках магазинов не было вообще ничего, даже дохлой сороки, как любили говорить. А уж тем более в районном центре, где мне приходилось в то время работать. Все товары приходили к нам уже почти открыто через стихийные рынки и через еще не желающих открыто светиться «спекулянтов». Хотя уже тогда много людей бросили работу на заводах, – или эти заводы закрыли и перестали там платить заработную плату, – и единственный возможный путь прокормиться самому и прокормить свою семью был только один: «купи-продай».
Мне было трудно представить себе, как это джинсы могут растягиваться, как колготки или спортивные штаны, и прилегать к телу столь плотно. Соблазн потрогать джинсы на заднице этой симпатичной девицы, – моей прошлой пациентки, – был слишком велик и слишком опасен. Городок маленький, в каждом окне стоит как минимум два соглядатая и смотрят, как я лапаю девицу в самом центре города перед стадионом. И потом доказывай остальным распространителям слухов города, что ты только джинсы проверял на растяжимость, а собственно задница девушки тебя ни на йоту не интересовала. И кто мне поверит?
– Тома, ну пойми же ты! Я очень хочу их не только потрогать, но и взять в руки и посмотреть: на растяжимость, на просвет, на качество обработки краев и швов, – но это можно сделать только сняв их и передав мне. Ты же не разденешься прямо здесь…
– Разденусь, мне не стыдно, – перебила она меня. – Я не стыжусь ни своей фигуры, ни своих бедер. Они прекрасны, и потому я могу раздеться даже здесь в центре города.
– Но мне тогда придется бежать отсюда так быстро, что… – и я объяснил свою точку зрения на ощупывание и раздевание ее на людях.
Она хохотала в голос минут десять. Потом со смехом стала оглядывать окна в домах вокруг нас и увидела парочку лиц, которые не успели или не сочли нужным скрывать свое присутствие в окне.
– Ты, пожалуй, прав, – опять со смехом сказала она. – У меня есть идея. Тут за парком общежитие, где ты живешь. Твой сосед по комнате сегодня дома или на смене?
– Я живу в комнате один.
– Тем более. Идем к тебе и смотришь у себя в комнате. А я пока попью у тебя холодной водички и отдохну от этой уличной жары. Согласен?