Райнхард Гейдрих — паладин Гитлера(сборник)
Шрифт:
Кубиш (в который уже раз) повторяет на память слова приказа, заученного им еще до полета.
«Тотчас же после приземления аккуратно закопайте парашюты и комбинезоны, а также и все остальные предметы, необходимые при высадке. Переждите вблизи места приземления до утра. Как только ситуация позволит, выходите на главное шоссе и направляйтесь в Пльзень либо в Рокицаны. С того момента, как вы покинете самолет, все целиком и полностью зависит только от вас и от ситуации».
Парашюты зарыты. Комбинезоны, лопатки и резиновые шлемы они спрятали в какой-то будке в поле. Временно. Главный груз, небольшой чемодан, лежит
Следовательно, все в порядке.
Но что-то все-таки не в порядке, думает Кубиш. Ах да, нога Габчика! Пока она не позволяет им выйти на главное шоссе и следовать пешком в Пльзень. Но больше ждать нельзя. И так уже потеряны два дня. К тому же им ежеминутно грозит опасность: могут обнаружить следы на снегу, и их убежище будет раскрыто. Позже, среди своих, они не раз рассказывали, как протекала их новогодняя ночь.
— Ты, Янко, — нарушил вдруг тишину Габчик, — пойдешь утром один. Я не могу и шевельнуть ногой. Останусь здесь и буду дожидаться тебя.
— Почему ты не спишь? Одного тебя я здесь не оставлю. Мы пойдем вместе, Иожко. Вырежем в лесу крепкую палку, будешь на нее опираться. Другой рукой ухватишься за меня, и потопаем.
— В лесу? А где ты видишь лес?
Наконец было высказано вслух то, о чем думали оба с той самой минуты, как «погасили» свои парашюты. В приказе ясно говорилось, что вблизи места приземления они найдут лес, где переждут до утра. Они блуждали целый час, так и не обнаружив никакого леса. Вокруг простиралось ровное поле, где и зайцу не укрыться. Потом они набрели на овраг с заброшенной каменоломней. Однако и в течение всего следующего дня, когда Кубиш, соблюдая осторожность, отправился на разведку, он не нашел даже в отдалении ничего похожего на лес.
«С того момента, как вы покинете самолет, все целиком и полностью зависит только от вас и от ситуации…»
Эти мудрые наставления полковника Моравца теперь, в сложившейся «ситуации», не стоили и ломаного гроша. И оба ротмистра, посовещавшись, решили действовать на свой страх и риск. Если действовать по приказу, им пришлось бы ждать, пока здесь вырастет лес.
— Да, где-то допущен просчет, — заметил через минуту Кубиш. — Ну что ж — утро вечера мудренее.
Он махнул в темноте рукой, словно хотел развеять невидимую тень сомнений.
— Думаю, что новый год уже наступил, — отозвался Габчик.
— Наверное. А теперь спи. Это тебе необходимо.
Кубиш осторожно приподнялся, чтобы расправить закоченевшее тело. Потом подполз к выходу из штольни подышать свежим воздухом Вокруг искрилась холодная новогодняя ночь.
«Я дома, все же я дома», — вот что заполняло в эти минуты неисправимого оптимиста Кубиша, теперь уж Отто Стрнада, рабочего из Брно. Вот теперь для него действительно началась трудовая пора.
Но ни он, ни его товарищ — Габчик, товарищ не на жизнь, а на смерть, не ломали себе голову над вопросом: почему все делалось в такой спешке? Они солдаты и выполняют свой патриотический долг, так сказал им перед вылетом пан полковник, когда они слово в слово повторили приказ, который должны были выучить наизусть.
«Свое
Бомба для Гейдриха на боевом взводе.
Смертельный поворот
В середине мая 1942 года пожелтели и начали опадать наклеенные на окна домов, трамваев и автобусов афишки с буквой «V» [55] , а победы все нет как нет. «Победа, где же ты?» — вздыхали немцы.
55
«V» — начальная буква слова «Victoria» — победа.
Этот вопрос мог бы задать и шеф Главного управления имперской безопасности Райнхард Гейдрих после полугодового протекторства.
Тщательно продуманные способы достижения главной цели — запугать и сломить народ беспощадным террором — не привели ни к чему. Еще более досадный провал ожидал вторую часть «акции Гейдриха»: увеличение норм жиров, папирос и алкоголя.
Эта подачка должна была послужить стимулом к повышению производительности труда на военных заводах. Но чешский рабочий класс накопил слишком богатый опыт борьбы против капиталистов, чтобы не разгадать эту политику кнута и пряника, с которой он столкнулся не впервые. Поэтому на неновую тактику нового протектора он дал свой ответ.
Работать не торопясь!
Портить машины!
Саботировать!
На Вальтровке уже изготовлены для вермахта автомобили. Они пройдут только 60 километров, полагающихся при приемке. С брненской Зброевки уже отправили бомбардировщики, которые едва выдерживают даже свой собственный вес. На Восточном фронте советские бойцы найдут неразорвавшиеся снаряды, начиненные песком. И в них листовки, написанные по-русски рукой шкодовских рабочих: «Делаем, что можем. Братья чехи!»
Середина мая 1942 года.
На рабочем столе Гейдриха лежат секретные донесения из пражского управления безопасности, от доктора Ганса Влашека:
«В ночь на 1 мая неизвестные злоумышленники разбросали в центре Праги и на Бубенече листовки с коммунистической эмблемой — серпом и молотом и с советской звездой. И на Виткове были этой ночью распространены напечатанные на гектографе или с помощью резиновых штампов листовки. Их содержание — призыв к саботажу.
В ночь с 1 на 2 мая у ворот фабрики „Яиберта“ в Голешовичках было найдено шесть гектографированных коммунистических листовок. В Праге-Пибоцы полицейский патруль также обнаружил коммунистические листовки, призывавшие к преступным действиям против рейха.
Рано утром 6 мая на Жижкове было разбросано более 60 листовок с надписью „Придет день!“.
15 мая в районе Смихова появились гектографированные брошюры коммунистического происхождения под заголовком: „У Чернинского дворца“, содержащие оскорбительные рисунки и стишки о руководителях рейха и протекторатных властях. На Смиховском вокзале было найдено 36 листовок, призывавших к саботажу на транспорте.
Около часа ночи 17 мая был произведен взрыв в Праге II, около входа в здание фирмы „Фольксундрейхсферлаг“, в прошлом книжный магазин Андре. Взрывом повреждены витрины.