Район. Возвращение
Шрифт:
Схватить «Сармат», в котором точно осталась половина ленты. Что такое, клин? Откинуть крышку вверх, пальцами быстро протянуть ленту, в которой звено не пошло, вставить ее обратно. Затвор на себя и назад, до упругого щелчка внутри этой замечательной машинки, и вернуться к парням. В этот момент где-то там, за кустами, глухо бухает. Граната?
Выскакиваю и вижу, как в разрушенной подстанции оседает дым вперемешку с поднятой пылью и землей. Черт, черт, черт!!! Потом, это потом, что сейчас?..
Шестеро, их осталось шестеро. Отошли за гаражи, откуда поливает пулемет, прижав к
Вскинуть «Сармат» за ручку на стволе, и с ходу — огонь в ту сторону, где сидят противники. Не дать им поднять головы, не дать затянуть перестрелку. А-а-а!!!! Есть, сука, есть, пулеметчик завалился. Получил, скот? А не хрен не ворочать головой вокруг во время боя, это же только твоя жизнь, и ничья больше. Парни отрываются от земли, к которой пришлось прижаться. Неужели нет гранат, да ладно?!!
Откуда-то, кажется, что из воздуха, сзади Измененных появляется Сдобный, и все, этот бой наш. Несколько коротких очередей в упор, и никакого сопротивления. А вот теперь можно броситься к подстанции, ведь там сестренка, что с ней? Быстро, прыжками через поваленные тела, изломанные взрывами ВОГов и прямыми попаданиями. Ну?!! Ты мое золото, вот она, живая и целая, стоит над кем-то, скорее всего, Котом, с пакетом в руках. Подлетаю, стараясь понять, что тут творится… ай-ай, бедный Кошак.
Граната — скорее всего, ему опять повезло, и это оказалась обычная эргэдэшка, — взорвалась, по счастью, между двух стен. Но осколки полетели кучно, изорвав Кота сзади так, как будто по нему прошелся когтями медведь. Не местный, который гипер-урсус, тогда бы было страшнее, а обычный, бурый там. Но бедный Андерсон, так-то вот попасть.
Бинтовать пришлось в четыре руки. Накладывая последний виток, понял, что ему не пойти дальше. Котенок скрипел зубами и тихо и культурно матюгался не на русском. Ну что тут поделать, если такой вот он вежливый и культурный, когда рядом женщина.
Профессор с Соколом не пострадали, так же как и Чугун, который пришел в себя и сейчас, бледный, покрывшийся холодным потом, сидел у стены.
— Ты как, бродяга?
— Нормально, — пробасил он, поморщившись. — Вот хрень где, чтобы меня таскали… может, ну его на хер, а? Дальше сами пойдете, а я как-нибудь тут…
— А в тыкву? — Точинов неодобрительно покосился на него. — Я, конечно, извиняюсь за такое, но когда слышишь подобный бред, то именно так и хочется поступить.
— Хм… — Чугун покраснел. Ну а не хрен чушь пороть-то.
— Пикассо, возвращайтесь со Скопой. — Сдобный, возившийся на крыше гаража, был очень серьезным. — У нас гости.
Вот те на, все-таки гости. Сестра пожала плечами и подняла рюкзак Котенка с коробками под его ПК. Да уж, придется, видно, сейчас снова выжимать из себя все возможное…
Гости были близко, так и мелькая чуть впереди. Здесь почти открытое пространство, и только это и радует. Сдала ли нас Матрена или так вышло само собой, но сейчас к нам приближались те, к кому у меня с сестренкой очень
Мы со Скопой отошли за опоры линии электропередачи, накренившиеся, но еще упорно не сдававшиеся времени. Толстые бетонные столбы, за которыми очень неплохо можно укрыться. Так, что у нас там говорит наша умная электроника в шлеме по поводу численного состава противника?..
Э-э-э… однако. Нет, мне, конечно, очень импонирует то, что нас так высоко ценят, но чтобы столько?!! Тридцать или около того «серых», в полной штурмовой выкладке. Пятая часть бойцов, о которых говорилось в разведданных в ГБР. И эти безумцы бодро трюхают в нашу сторону, вот уж где хоть стой, хоть падай.
— Отойти не успеем? — спросил я у Сдобного.
Тот чуть помолчал.
— Нет. Положат в спину. Надо хотя бы половину шлепнуть, а там отходить с ребятами. Кто-то останется прикрывать.
— Кто-то? — Сестра хохотнула. — Подсказать кто?
Вам было когда-нибудь страшно так, что внутри все сворачивается и не дает нормально дышать какое-то время? Если да, то вы меня поймете, потому что именно так было сейчас. Я повернулся к ней и увидел то же самое, что чувствовал, в ее глазах. Страх, который старался подчинить себе, угрожая тем, что вот-вот, прямо сейчас, вас может не быть. Просто не быть… и что?
Вон там, за спиной, три раненых человека, давно ставших родными не по крови, а по тому, что нас объединяло. А идут к нам те, кого я ненавижу от всего сердца, чистой кристаллизованной ненавистью. Бояться того, что будет? Да не смейтесь, я боюсь только не успеть сделать то, что нужно. Вся жизнь ведет к одному финалу, и если уж выпадает такой шанс уйти достойно, то я ухвачусь за него. И то, что со мной будет самый близкий человек, — это тоже хорошо. Она не хочет уходить, и я не буду заставлять ее, мы давно знаем, что и как делать. И ведь есть еще кое-что, способное перевесить чашу весов в нашу пользу.
Я очень хочу верить, что у той, которая осталась за Чертой, все будет хорошо. Если не смогу увидеть это сам… такая судьба. Но кто знает, ведь не зря мы считаемся теми, кто без мыла влезет и вылезет куда и откуда угодно. А то, что у меня есть, заслуживает, чтобы попробовать это сделать. А это делает тебя другим, намного более сильным, потому что есть ради кого жить. Так что, господа с выжженными крестами на лбах, сейчас вас ждет война, у меня есть все причины для того, чтобы выиграть ее и вернуться туда, где меня ждут и любят.
Нас засыпало крошкой от прямых попаданий «консерваторов», сумевших все-таки подобраться ко мне и Скопе. Зажали нас в той самой подстанции, где кровь Кота еще не высохла до конца, заставили не высовываться из нее. Черт… как же не хочется думать о том, что мы можем проиграть, если в этой партии не случится неожиданной рокировки.
Парни ушли, унося с собой всех тех, кто уже пострадал во время этих безумных суток в Районе. Вчера в это время тоже было не очень весело, но сегодняшнее закатное небо почему-то так ярко и четко впечатывается в память…