Райский сад дьявола
Шрифт:
– Я и не догадывался, что ты такой моралист, – усмехнулся я.
– Я не моралист. Я – трезвый, объективный наблюдатель…
– И участник, – добавил я.
– И участник! Мне иначе нельзя – мигом задницу отвинтят, – засмеялся Сашка. – Возвращаясь к Фатееву… Я его хорошо знаю. Если у вас нет реальных доказательств, очень хороших, надежных документов – все это разговоры в пользу бедных…
– Пока доказательств нет, – согласился я. – У Интерпола – список из двенадцати компаний, зарегистрированных в Ирландии, на Кайманах, Антигуа,
– Ага, все понятно – оффшор! – махнул рукой Серебровский. – Оффшорные банки вам не дадут информацию. Получите от мертвого осла уши… Да и денег там скорее всего уже нет.
Мне почему-то показалось, что Серебровский сказал это с облегчением.
– Посмотрим. Мои ребята сообщают мне, что Фатеев был тесно связан с «Бетимпексом». И будут копать дальше.
– Я это приветствую, но…
В этот момент раздался звонок внутренней связи, и спикерфон голосом секретарши Нади оповестил:
– Александр Игнатьич, звонит ваша мать…
– Скажите ей, что я попозже перезвоню ей.
– Извините, Александр Игнатьич, но Нина Степановна настаивает, она говорит, что это очень срочно…
– Она здорова?
– Да, я спросила. Она говорит о каком-то очень срочном и важном деле… Она явно взволнована…
– Хорошо, переключите на мой аппарат.
На пульте что-то пискнуло, моргнула зеленая лампочка, загорелась красная, Серебровский сказал в микрофон:
– Здравствуй, мама… Да, мама, ты знаешь, что я всегда занят… А что, собственно, случилось? Какой собес? Что-о? Кот Бойко? А ты? Ладно, я сейчас к тебе приеду… – Он положил трубку, встал с кресла, в голосе звенела тревога: – По-моему, у меня неприятности. Поехали!
ОКРУЖАЮТ
В Теплом Стане, на улице Огурцова, неподалеку от дома Лоры стоит старая «шестерка», на которой несколько дней назад прибыл сюда ночью Кот Бойко. С капота и багажника – вплотную – она замкнута двумя поисковыми машинами «Конуса». На пассажирском сиденье «шестерки» восседает Павлюченко, допрашивающий перепуганного водителя. Сзади – еще двое тяжелых мордоворотов.
– А потом?
– Ну, расплатился он… Ничего не скажу – хорошо заплатил, широко…
– Значит, щедрый тебе достался клиент? – ласковым голосом, ничего хорошего не предвещающим, спрашивает Павлюченко.
– Да поверьте, мужики, я ж все по правде говорю, как было… Взял он свой сидор и попер вон в тот подъезд… – Левак уверенно показывает на дверь, за которой Кот пережидал, пока он уедет.
– Что он говорил?
– А ничего! Шутил, небо, говорил, увидим все сплошь в якутских алмазах…
– Он известный шутник! Так ты
– Да клянусь! Сами подумайте – ну зачем мне врать? Я еще ему сказал, мол, давайте помогу, суму поднесу, а он смеется – вон, уже приехали.
– Попробую поверить, – зловеще говорит Павлюченко. – Потому что если ты нам наврал, мы к тебе домой поедем. Ребята у меня обидчивые, нервные! Они тебе таких звиздюлей навешают, что у тебя башка как купол планетария станет…
Павлюченко вылезает из машины, к нему сразу же присоединяются экипажи поисковых машин.
– То, что он вошел в этот подъезд, может ничего не значить. Просто начинайте с этого места – и сплошняком по всем этажам, по всем квартирам – тотальный шмон. Я подошлю еще людей. Теперь слушайте – у него нет машины, и выехать из глубины дворов он не должен. Чтобы словить машину или попасть на транспорт, ему надо выйти на примыкающие проезжие улицы – обеспечьте непрерывное встречное патрулирование от перекрестка до перекрестка. Здесь его лежбище, он тут обязательно появится…
Александр Серебровский:
ФАТВА
– Вот это он просил передать. Срочно!.. – сказала мать, протягивая маленький сверток.
– Можно мне? – ловко перехватил сверток Серега, внимательно осмотрел его, прикладывал зачем-то к уху – слушал, осторожно снял пластиковую обертку, понюхал, положил на стол, засмеялся: – Проверено, мин нет! Но лучше давай я посмотрю первым…
Серега осторожно развернул пакетик – там был кусок засохшего черного хлеба, густо присыпанного каким-то темным порошком.
– Что это? – с испугом спросила мать.
– Мне кажется, это перец, – сказал я. – Черный перец…
– Перец? Зачем? – удивилась мать. – Ничего не понимаю!
– Шутка, – сообщил Сергей. – Глупая шутка…
Мать смотрела на него недоверчиво.
– Сережа, ты думаешь, что ради дурацкой шутки Кот вызвал меня в собес? И мне не показалось, что он в веселом расположении духа…
– Мама, ты обещала дать нам по стакану чая, – напомнил я.
– Ой, Сереженька, Саша, простите меня ради Бога! Ничего голова не держит… – Семеня, она направилась на кухню, а я приказал-попросил Серегу:
– Говори…
– Это – фатва, блатная черная метка, – вздохнул Сергей и добавил: – Предупреждение о смерти…
Я взял хлеб, покрутил в руках, снова принюхался к перцу, пожал плечами и бросил горбушку на стол.
– Идиотизм! Пошлая оперетта! – У меня было ощущение, что меня насильно, против воли вволакивают в какое-то дурацкое стыдное действие. – Наш друг никогда не отличался тонкостью вкуса…
– Оставь! Сейчас не до этого, – сказал Серега, и мне не понравился его голос.
– Ты обеспокоен? – спросил я.