Райский уголок для смерти
Шрифт:
Внизу была Крольчиха. В купальнике, но в кроссовках, а не в сланцах. Пышные плечи прикрыты косынкой, чтобы не обгореть, на голове бейсболка. К огромному удивлению Марины, Крольчиха карабкалась на скалу, из-под ноги у нее сорвался камень, поэтому она и вскрикнула. Но равновесие удержала и теперь повторила попытку.
– Соня!!! – отчаянно закричал Кролик, видимо заметивший Марину.
Его жена вздрогнула и подняла голову. И тоже увидела Соколову. И тут же начала спускаться. Из-под ее ног покатились мелкие камешки.
«Альпинистка», – с неприязнью подумала Марина. То, что она увидела, ей не
«Надо сказать Максиму». В глаза било солнце, а очки Марина забыла. Яркий свет мешал ей рассмотреть, лежат ли еще на камнях обломки перил.
Она немного постояла на краю площадки, пока глаза не стали слезиться. Крольчиха в это время спустилась к самой воде и присела на огромный валун. Как была, в кроссовках, которые теперь заливала вода. Волна, пенясь, разбивалась об острые камни, но свои атаки на скалистый берег не прекращала. Вдали все так же равномерно покачивались буйки.
«Не могу же я стоять здесь вечность, – подумала Марина. – А Крольчиха явно не горит желанием со мной объясниться». Она вспомнила, что предстоит подъем по проклятой лестнице длиной в милю. Мучительная пытка. Махнув рукой на Крольчиху, Марина подхватила сумки и поплелась на свою Голгофу.
Ей было так больно, что, дойдя до отеля, она почти без колебаний воспользовалась лифтом. И ничего не случилось. Он не застрял, свет не погас, двери не заблокировало. Марина с гордо поднятой головой вышла из лифта, решив никогда и ничего больше не бояться. Это была ее маленькая победа.
В номере она застала маникюршу, колдовавшую над обезображенными руками королевы Анны. Рядом сидел Максим и смотрел телевизор.
Марине вспомнилась сцена из какого-то фильма, очень старого. Утро. Английская королева только что встала и готовится к выходу. Одна служанка расчесывает ей волосы, другая надевает чулок, третья готовит платье. А в это время придворные забавляют Ее Величество последними сплетнями. В огромной спальне полно людей. Королева с надменным видом позволяет наблюдать за своим утренним туалетом.
Анна с этой ролью справлялась великолепно.
– Что интересного в мире? – спросила она, в то время как маникюрша подпиливала ее сломанные ногти.
– В России по-прежнему жара, – ответил Максим.
– Так и здесь жара.
– Но здесь есть море и не горят торфяники. Воздух чистый.
– Это да, – величественно кивнула Анна.
– Осень харасо, – залопотала маникюрша, угодливая крошка с раскосыми глазами, то ли китаянка, то ли кореянка. – Ченч, плиз, мадам. Менять.
Анна дала ей другую руку.
– Я принесла вещи, – сухо сказала Марина.
– Развесь полотенца на балконе, – велела Романова и, заметив, как вспыхнуло ее лицо, добавила: – Пожалуйста.
«Холодная…расчетливая… упертая… похотливая… надменная…» – повторяла про себя Марина, развешивая для просушки вещи. Считалочки хватило на все полотенца и еще осталось.
– Заметила что-нибудь интересное? – спросил муж, когда она вернулась с балкона.
– Да!
– И… что?
Марина замялась.
– Она не понимает по-русски, – кивнул Максим на маникюршу.
– Кое-кто тоже делал вид, что не понимает по-русски, – усмехнулась Марина. – А оказалось, прекрасно
– Ты об Итальянце? – живо обернулся к ней Максим. – Ты его встретила? Где? Что он делал?
– Кое-кто делал вещи гораздо более интересные.
– Перестань говорить загадками! – разозлился муж. – Нашла время! Скажи конкретно: кто, что, как?
– Крольчиха в кроссовках и бейсболке шарила в том месте, где упали обломки перил.
– Да что ты?!
– А ее муж стоял на стреме. Точнее, сидел на стреме, как всегда намазанный какой-то дрянью. Как только меня увидел, крикнул: Соня! И она тут же спустилась к воде.
– Значит, я правильно их подозревал!
– Ты всех подозреваешь! – разозлилась в свою очередь Марина. Сидит тут, развлекает сволочное Величество! Мажордом нашелся! Романова всех превратила в своих слуг!
– Не кричи, мы не одни!
– Она же не понимает по-русски!
– Ругань все понимают!
– Я хочу есть!
– Сейчас они закончат, и я закажу обед!
– Это же очень долго!
– Хорошо, ты можешь спуститься в главный ресторан! Если такая обжора!
– Макс, перестань кричать, – лениво сказала Анна. – У твоей жены нет силы воли. Ты ее не переделаешь. Иди, Марина, пообедай.
Та какое-то время колебалась, борясь с голодом, а потом махнула рукой: пусть! Хочется ему быть Анькиным верным слугой, пусть дожидается, когда Ее Величество соизволит отобедать! Тренирует силу воли!
«А у меня ее нет!»
– Я ушла! – сказала она и хлопнула дверью. Они остались втроем: муж, Романова и крошка-маникюрша.
С гордо поднятой головой Марина зашла в лифт.
Первые, кого она встретила в ресторане, были некрасивые подружки.
– Как ваша сестра? – бесцеремонно спросила БУ. – Жуть какая! Вместо отдыха был бы гроб с оркестром! Интересно, трупы они сразу вывозят или в местном морге держат? А здесь, хи-хи, есть морг? Они ж обо всем подумали. Вдруг какой-нибудь турист откинет копыта? Чтоб не вонял, его надо сунуть в морозилку. Ха-ха! Они наверняка рядом с кухней держат трупы! Там же, где хранятся припасы! Вы мясо не берите – дрянь. Жесткое как подошва. А рыба вкусная. Я пошла за добавкой!
– Спасибо за совет, – промямлила Марина.
– Она не сильно поранилась? – вежливо спросила МУ, видимо извиняясь за подругу. – Если вам нужны какие-нибудь лекарства…
– А у вас есть?
– Да, конечно!
– А успокоительного случайно нет?
– Есть. И обезболивающее. И жаропонижающее. Мази всякие. Вы обращайтесь. Мы в корпусе «Катрин». Комната 202. Легко запомнить.
– Хорошо, зайду, – кивнула Марина и отправилась за горячим.
Итак, лично засвидетельствовать свое почтение королеве Анне подруги не явятся. Они не слишком-то общительные. Но помощь предложили. У них есть лекарства, и много. Что касается остальных… Кролики остались на пляже. Разобиженная Панама кивнула ей издалека, но не подошла: первая статс-дама попала в немилость вместе с королевой. Итальянца Марина избегала сама, едва увидев его, она поспешно спряталась на террасе за одной из пальм. Она не знала, как обращаться с мачо, когда те оказывают знаки внимания. За руку берут, и все такое. С одной стороны, наглость, конечно. А приятно. Лучше уж держаться от него подальше.