Райский уголок. По велению сердца

Крейн Тереза

Лео покачал головой.

Дневник 1864 года лежал перед Кэрри на столе. Она пододвинула его поближе.

— Кажется, это в том месте, где Беатрис пишет о разведении сада. — Она полистала книгу. — А, вот здесь. «Лео и я» — неправда ли, забавное совпадение, что иногда она называет Леонардо Лео? Уж не потому ли и тебя назвали Лео? Вполне возможно, правда? — «Лео и я вчера днем сидели на том камне, что на горном склоне выше дома, и он в который уже раз говорил о своей любви к таинственному, исчезнувшему городу Помпеи. О нем так мало известно. Леонард страстно влюблен в него. Можно даже сказать, одержим им. Говорит, что если бы мог выбирать, то непременно прожил бы жизнь в этом античном городе и умер

бы за день до извержения вулкана. Я спросила его, а как же я, и он ответил, что хотел бы видеть меня рядом — впрочем, не уверена, что готова умереть так рано. Но я его понимаю. Нагие последнее путешествие к этим удивительным руинам было самым интересным и поучительным, Сеньор Фъереяяы — самый обаятельный и умный из наших итальянских знакомых. Никто не станет отрицать, что во время своих научных исследований по истории этого города он сделал значительно больше открытий, чем многие его предшественники за сотни лет; он один из тех редких людей, кто способен увлечь других своей страстью. Пока мы сидели на камне, я рассказала Лео о серых планах — создать здесь, на вилле, для него (и для себя тоже) маленькие Помпеи. Это будет удивительное место, где будут царить красота и грация: сад возле дома с террасами и вьющимися растениями; аллеи, засаженные декоративными деревьями; беседки, увитые зеленью и, конечно же; мраморные статуи. Я сказала, что этот сад будет принадлежать ему. Но Лео только подшучивал надо мной, говоря, что первый же ясноглазый красавец, который поманит меня пальцем, изменит все мои планы. Как он ошибается! Я никогда не выйду замуж. Никогда не оставлю Лео и виллу Кастелли. Когда я сказала ему об этом, он, как всегда, посмеялся надо мной, хотя и с нежностью. Ну, что ж, время покажет. А между тем, я всерьез думаю о саде.» Лео, взгляни, — Кэрри пододвинула к нему книгу, — это ее рисунок. Не правда ли, прелестно? А план сада? Он совсем не похож на тот сад, каким мы видим его сейчас.

— Очень решительная дама, наша бабушка, — сухо заметил Лео.

Задумчиво поглаживая страницу, Кэрри подняла глаза к светлому вечернему небу и вновь увидела птицу, плавно парящую высоко в небе над долиной. Интересно, это та же самая?

— Должно быть, она чувствовала себя очень одинокой, когда его не стало.

— Да. — В кармане пиджака Лео нащупал портсигар, достал его и вынул сигарету. — Должно быть.

— Вскоре она вышла замуж.

Он кивнул.

— Мы все знаем ее историю. Вышла замуж за давнишнего друга семьи, который знал и любил ее с детства. Сильный и независимый человек, который вел собственную жизнь и которому хватило здравого смысла предоставить Беатрис свободу.

— И все-таки в этом есть что-то странное, — заметила Кэрри. — Последний дневник. Год 1868. К этому времени она была уже замужем и ждала своего первенца, бедного дядю Генри. А ощущение такое, словно она жила здесь совсем одна, горюя по своему умершему брату. Муж едва упоминается, да и ребенок тоже. Кроме того, в последней записи она будто обращается к кому-то. «Он возвратит мне любовь.» — пишет она. — «Ребенок скоро появится. Больше я не буду одинока.» Ты не находишь это странным?

Задумчиво наблюдая за ней, он постукивал сигаретой по старинному серебряному портсигару.

— Кэрри, не стоит видеть трагедию там, где ее нет. Не у всех супружеская жизнь бывает счастливой, уж тебе-то это известно. — Слова прозвучали спокойно, но в его голубых глазах сиял холодноватый блеск.

— Я знаю. Просто, когда читаешь ее ранние дневники, то видишь, какую необычную, удивительную жизнь они — Беатрис и Леонард — вели здесь. Свою особую, скрытую от посторонних глаз — я не знаю, — она на мгновение закрыла глаза, волшебную. Кажется это самое подходящее слово.

Она поднялась и медленно подошла к низкой каменной стене, окружавшей двор, где они сидели, и остановилась, глядя на склоны гор, заросшие лесом.

— Ты уверена, что это не твои собственные чувства? — спросил он тихо за ее спиной. — Может быть, в тебе говорит твое субъективное восприятие этого места?

Она повернулась к нему, улыбаясь.

— Может

быть. Я ни в чем не уверена. Возможно, ты прав. Но когда читаешь дневники, возникает ощущение — и от этого становится жутко, — будто проникаешь в сознание Беатрис…

Кэрри подошла к столу, закрыла дневник и еще раз посмотрела на дату, написанную на нем.

— 1864 год. Ей было восемнадцать. И как счастлива она была! — Она повернулась к Лео спиной, присев на краешек стола и сложив руки на груди. — Да, тогда она была счастлива.

Они помолчали.

— Лео?

— Да?

Она, не отрываясь, смотрела на далекие склоны гор по другую сторону долины. Из труб деревенских домов в небо поднимались, постепенно растворяясь в воздухе, струйки дыма. Из деревни доносилось блеяние овец и мелодичный детский смех.

— Когда мы ездили в Лукку, чтобы увидеться с сеньором Беллини, ты встречался там с девушкой — это было на Виа Филлунго, — кажется, вы хорошо знаете друг друга. Я была у сеньора Беллини и видела вас из окна. — Кэрри почти явственно ощутила напряженную тишину, повисшую в комнате. Она старалась говорить легко и непринуждено. — Я знаю, это не мое дело. Но ты никогда не говорил о ней. Даже никогда не упоминал. Вот что меня удивило. А сегодня… — Она запнулась и медленно повернулась к нему. Его худощавое лицо было бесстрастно. — Сегодня я увидела ее на рыночной площади в Баг-ни. Она очень красивая, — растеряно добавила Кэрри, отмечая про себя, как напрягся Лео. Она не знала, зачем все это говорит. Она в самом деле не намеревалась этого делать.

— Извини, — сказала она подавленно. — Просто… просто мне было интересно, кто эта девушка, вот и все.

Некоторое время он сидел, не шелохнувшись и не глядя в ее сторону. Потом быстро посмотрел на нее и виновато улыбнулся.

— Анжелика, — произнес он наконец. — Ее зовут Анжелика. Она вернулась в Багни?

— А ты не знал?

Он покачал головой.

— Я видела ее на рыночной площади и уверена, что не ошиблась. Она просто очаровательна. Ее ни с кем не спутаешь, не так ли?

— Да, ты права. — И снова та же улыбка на лице.

— Лео? Кто она?

Его лицо оставалось бесстрастным, а ничего не выражающий взгляд был устремлен на долину.

— Друг. Просто друг.

На душе у Кэрри стало тяжело и тревожно.

— Красивый друг, — пошутила она, стараясь говорить весело.

— Да. — Он был явно смущен. Неожиданно он посмотрел на нее прямо и открыто. — Красивая женщина, — он неловко развел руками, — но сложный человек.

Она опустила голову, выводя пальцем на столе невидимые узоры.

— Извини, мне не следовало об этом спрашивать.

— Ты замечаешь, — сказал он немного погодя, — что очень часто произносишь слова «прости», «извини»?

Она взглянула на него с искренним удивлением.

— Правда?

— Да.

Она вздохнула. Небо еще было ясным и светлым, но долина быстро погружалась в таинственные сумерки. Краешек солнца еще виднелся из-за западной вершины, с каждой минутой опускаясь все ниже и ниже, исчезая на глазах.

— Извини. — Она коротко засмеялась, пытаясь придать непринужденность их разговору.

Он наклонился и налил ей еще вина.

— Плохая привычка, — сказал он. — От нее надо избавляться.

— Я не уверена, что смогу.

— Ну, что ты. Разумеется сможешь. Стоит только захотеть.

Кэрри повернулась к нему с легкой улыбкой на губах.

— Мне кажется, — начала она и смолкла, не в силах продолжить, так как от вспыхнувшего волнения к горлу подкатил ком и перехватило дыхание. Лео сидел неподвижно и смотрел на нее открыто и внимательно. Кэрри понимала, что она выдала себя, что на ее лице, как в зеркале отражаются нахлынувшие чувства, но скрывать их было выше ее сил. Каким наслаждением было просто сидеть и смотреть на любимое лицо, черточку за черточкой, линию за линией впитывая и запоминая, как в омут погружаясь в нежный взгляд его глаз. Это ли было не счастье, столь сильное и глубокое, что могло сравниться с болью? Она не могла отвести от него глаз. Он хотел было что-то произнести, но только покачал головой.