Раз герой, два герой...

Уланов Андрей Андреевич

– Мой отец, – улыбка разом пропала с чела Хорина, будто солнечный луч, скрытый набежавшей тучкой, – большую часть своего внимания уделял Тилиану. Не любви, о нет! Отцовскую ласку мы получали поровну все трое, очень точно отмеренными дозами, а именно внимания. И я не могу его винить – он готовил наследника. Тека всегда была маминой любимицей… потому она столь тяжело перенесла ее уход. Ну а мне достался Хюлл. Правда, был еще дед.

– О нем ты ничего не говорил, – заметил Шах.

– Потому что я почти не помню его, – сказал Хорин. – Мне было пять лет, когда он ушел…

в синем мундире с множеством золотых пуговиц он всегда казался мне таким большим… дух захватывало, когда он поднимал меня на руки, чтобы я мог вцепиться в его роскошную седую бороду. Он надарил мне множество оловянных солдатиков, вся комната для игр была заставлена ими, и мы с ним часами ползали в ней по полу, выстраивая их в шеренги. А потом были такие же бесконечные шеренги на залитом солнцем легионном плацу, лакированный ящик на лафете, барабанная дробь и четыре рвущих воздух залпа. И все!

– Ну а мой дед погиб, когда в деревню попыталась ворваться стая вурров, – сказал Шах. – Вурр, чтоб ты знал, – это зверюга вроде ваших здешних волков, только в два раза больше и с чешуйчатым панцирем. Батя все толковал мне, что дед чуть ли не в одиночку перебил половину стаи, но потом, как-то раз выпив, проболтался, что дед и глазом-то моргнуть не успел – на него накинулись сразу трое и мигом разорвали на такие клочки, что и хоронить-то было нечего.

– А как твои родные отнеслись к тому, – спросил Хорин, – что ты стал… тем, кем ты стал?

– В смысле, героем? – уточнил Шах. – Не знаю. Все собираюсь завернуть в родные края, да все никак не складывается. Гордятся, наверное, – чуть менее уверенно добавил он. – Раньше-то я ведь из семерых своих братьев и сестер был самый ни рыба ни мясо. Не старший, не младший, не красавец, не урод, а так… серединка на половинку. Ну а теперь… что ни говори, а в герои пока никто из дудинцев не выходил.

– Понятно, – кивнул Хорин, доставая из мешка что-то вроде широкой ленты с десятком крохотных карманов. Из карманов весело поблескивало разноцветными искорками что-то стеклянное.

– Что это? – с подозрением осведомился Шах.

– Это, – Хорин осторожно выложил ленту на расстеленный плащ, – необходимые для моего заклинания ингредиенты.

– Эй! Я же сказал, что этот план плохой. Он мне не нравится.

– Да, но ты не предложил ничего более приемлемого. А за отсутствием альтернативы…

– Как же не предложил! А как насчет идеи взять ноги в руки и принести твоему папаше радостную весть, что мы нашли Обитель Зла?

– Сей вариант я отметаю, – решительно сказал Хорин. – Как недостойный имперского дворянина. Прости, друг, но именно я сейчас решаю, что нам подходит, а что нет!

– Это с чего же? Я опытнее…

– А я плачу тебе, – напомнил Хорин. – Прости, мой друг, но люди – за прочие разумные виды не поручусь – делятся на две категории: тех, кто платит, и тех, кому придется идти… даже если эта дорога на первый взгляд кажется прогулкой в один конец.

– Нет, ну какая наивность! – восхитился стоявший чуть поодаль Шон. – Пареньку и в голову не приходит, что ты запросто можешь шарахнуть его по этой самой голове ножнами,

вытрясти кошелек и сделать ноги.

– Эй, ты куда?

– Недалеко, – буркнул Шах, становясь на край дороги спиной к Хорину и нарочито медленно начиная расстегивать ремень.

– И правильно, что не приходит, – прошипел он под мелодичное журчание. – Чтоб потом охотники за головами гонялись за мной всю оставшуюся жизнь, потому что за одно лишь отрезанное ухо наместник озолотит их с ног до головы? Хороша идея, нечего сказать! Лучше ничего не мог придумать?

– Да мне-то, в общем, все равно, – заметил покойный герой. – Потому как мне к этим милым созданиям не стоит приближаться даже на три полета стрелы. У вас-то вся душа внутри плоти, а то, что снаружи видать, – так, тлеющий огонек. Зато мой чистый дух для них полыхает словно факел.

– Тоже мне, чистый дух выискался, – пробурчал Шах, затягивая ремень. – Прямо святой отшельник… брат Рохан.

– Не куксись, малыш. – Шон собрался было похлопать Шаха по плечу, но юный герой, недобро прищурясь, прошел сквозь своего учителя.

– Я обязательно буду ждать тебя… года три-четыре!

– Б-благодетель!

– Ну вот. – Хорин еще раз окинул придирчивым взглядом разложенные, на непосвященный взгляд Шаха, в совершеннейшем беспорядке на плаще вещи и поднялся с колен. – Все готово. Осталось лишь дождаться ночи, чтобы уточнить расположение звезд, и можно будет начинать!

– Если ты их ночью сумеешь углядеть, эти звезды, – скептически заметил Шах, поднимая голову. – Сдается мне, эта серая пелена расползается только по главным имперским праздникам.

– Неважно, – улыбнулся Хорин. – Лишь бы ушло солнце, а с помощью вот его, – он поднял перед собой белый фасетчатый шарик, – я увижу нужные мне звезды даже сквозь Великую Стену.

– Запасливый ты, как я погляжу.

– Не во всем, – сокрушенно вздохнул имперец. – Лишнюю флягу, например, я взять не догадался.

– А я бы сейчас, – Шах огляделся по сторонам и, махнув рукой, принялся расстилать свой плащ прямо поперек дороги, – не отказался бы от бутылочки того темно-вишневого, которым потчевала меня твоя милая сестренка. Как там оно звалось? Гюбральское?

– Гровальское, – поправил его Хорин и вдруг, охнув, со всего размаху шлепнул себя ладонью по лбу. Звук получился столь громкий, что Шах даже слегка удивился отсутствию снопа искр.

– Великий Сомн, какой же я осел!

– Породистый, – отозвался Шах, поудобнее устраивая голову на мешке.

– И редкостно безмозглый. Я так сосредоточился на заклинании Пути, а потом на этих призрачных тварях, что напрочь позабыл о своих маленьких бытовых приятностях.

– Точно! – воскликнул Шах, приподнимаясь на локте. – Ты хвалился, что можешь наполнить кружку водой, а если постараешься, то и вином. Было дело!

– Ну, вино, я полагаю, нам сейчас все же будет не совсем кстати, – сказал имперец. – Как сказано в трактате великого Гры Атада “Об искусстве воинском”: “Кружка вина, будучи выпитой после боя, греет тело и радует душу, тогда как, будучи выпитой до боя, способна погубить и то и другое”.