Раз став героем

Мун Элизабет Зухер

– Что вы ищите?
– спросил он мужчину.

– 57GD11, номер 3362F-3В, - быстро ответил тот.
– Заглушки для газопромывателей. Должны быть где-то здесь.

– Я на 58GD4. Если это поможет.

Он наблюдал, как младший сержант внимательно вглядывается в таблички на полках.

– А... вот они.

С этими словами он полез на лестницу на два стеллажа дальше, не надев ремней безопасности. Барин хотел что-то сказать, но только пожал плечами. Ему самому ремни были не нужны. Он вернулся к своей лестнице. Наверх предстоял еще долгий путь.

Через десять уровней Барин уже тяжело дышал. 15 метров по вертикали

это не 3-метровые лестницы, которыми он пользовался. Альпинистская стена была только 10 метров высотой. А он преодолел лишь половину пути. Барин посмотрел вверх, казалось, полки нависали над ним, а потом огляделся в поисках другого парня. Но того нигде не было видно. Неужели он нашел свои детали и ушел? Барин повис на ремне безопасности, пытаясь увидеть... ничего, кроме палубы прохода. Странно. Он думал, что сержант скажет что-нибудь, когда будет уходить. В конце концов Барин пожал плечами и, вскарабкавшись на следующий уровень, потянулся вверх, чтобы застегнуть ремень.

Когда его глаза поднялись выше края полки, он успел только подумать: "Как странно", - и холодное тупое дуло газового пистолета ткнуло его в подбородок. Он выглядел точно как те, что носили охранники.

– Не двигайся.

Голос прозвучал совершенно без эмоций. Барин напрягся на мгновение, которое, как поймет позже, было критическим, а потом кто-то схватил его за лодыжки. Он изогнулся, пытаясь освободиться, и рукоятка пистолета ударила его по голове достаточно сильно, чтобы оглушить. Он боролся, но что-то потянуло за ремни безопасности и пришпилило к лестнице... ноги... потом руки, и наконец новый удар по голове поверг его в темноту, сквозь которую он смутно сознавал, что его стащили с лестницы на холодный металл полки.

***

Барин почувствовал сразу многое, чтобы разобраться, что же все-таки это было. Ноги стучали обо что-то, плечи свело судорогой из-за стянутых за спиной рук, в голове пульсировала еще более ужасная боль, после очередного приступа которой перед глазами замелькали шипы. Болело что-то еще... ребра, левое бедро, запястья... Но где он?

Барин попытался спросить, но мешал кляп. Какой-то мягкий материал... может ткань, выплюнуть его он не мог, хотя пытался. Та часть мозга, которая еще была способна думать, напомнила об осторожности... надо подождать и посмотреть, что произойдет. Но между захлебыванием и тьмой его тело инстинктивно выбрало действие. Он попытался втянуть носом побольше воздуха и изогнулся насколько мог. Кто-то засмеялся, и на него обрушились удары со всех сторон. Он пытался свернуться, защищаясь, но кто-то дернул его ноги вниз, и удары не прекратились, пока он снова ни потерял сознание.

***

– Ты Серрано, - произнес голос.

Барин сконцентрировался на дыхании. Нос был одной сплошной болью и, казалось, распух размером с подушку, так что стало невозможно дышать. Кляп вынули, и он смог глотнуть воздух ртом. Было ясно, что это привилегия, которой можно лишиться в любой момент. Он с трудом мог что-то видеть через слипшиеся ресницы. При попытке моргнуть веки причинили боль, а зрение не прояснилось.

– Мы не любим Серрано, - продолжил голос.
– Но как заложник ты представляешь для нас ценность... пока.

Барин хотел сказать что-нибудь едкое в ответ, но шум в голове не позволил придумать что. Он хотел знать, где находится, кто его захватил, и что происходит.

– Ты может еще пригодишься

после того, как мы захватим это судно, продолжал голос.
– Возможно, даже доживешь до Миров Этара... Серрано на арене будет прибыльным аттракционом.

Остатки сознания подсказывали, что это солдаты Кровавой Орды... диверсанты, которых все ищут... Что-то прозвучало о битвах на арене в Мирах Этара? Медленно, нехотя, память продиралась через пелену боли и смятения, чтобы найти нужную категорию и номер... и краткое изложение того, что было известно разведке Флота об арене.

Барина вывернуло.

– Что ж, хоть какая-то реакция, - проговорил хорд, проведя холодным металлом вверх и вниз по позвоночнику. Барин не мог сказать, было ли то огнестрельное оружие или рукоятка ножа.

– Я всегда жду неделю сражений. Но сам никогда не был на песке.

– Должно быть это из-за удара по голове, - предположил другой.

– Нет. Он Серрано. И у меня есть авторитетный источник, что они так же тверды как гранит, все до единого.

Плохой знак, что его захватчики так много говорят. Барин перебрал несколько предположений, что бы это могло значить, и пришел к заключению, что хорды чувствуют себя в безопасности. Должно быть они там, где их не ожидают найти... или услышать, а значит, они сделали что-то с сенсорами корабля. Новый позыв тошноты заставил его снова вывернуться наизнанку. Казалось, хордов это не беспокоило, они продолжали болтать теперь уже на своем языке, который он не понимал.

Ему не стали снова затыкать рот, наверное, не хотели, чтобы пленник захлебнулся собственной рвотой. Барин заморгал, и внезапно один глаз очистился, и он увидел форму, которая выглядела точно так, как его, только чище. На руке рядом с ним виднелась нашивка Духа с полосками ефрейтора, именной таблички нельзя было рассмотреть. Другой... он снова сморгнул, и второй глаз тоже открылся.

Теперь Барин заметил внимательный взгляд холодных серых глаз одного из хордов. Табличка гласила Сантини, а полоски указывали на старшего специалиста, но вот выражение лица ясно говорило: убийца и горд этим.

Барин хотел бы вести себя с достоинством, которого всегда ждали от Серрано, не взирая на обстоятельства. Побег, определенно. Захват плохих парней, идеально. Все, что нужно, это мозги, которых у него хватало, мужество и физическая форма... два последних предполагалось иметь. Его бабушка смогла бы сделать это во сне. Любой из великих Серрано смог бы.

Но он чувствовал себя не великим Серрано, а неопытным мальчишкой, чей разбитый нос был размером по крайней мере с мяч для парпона, у которого болело все тело, и который был окружен большими опасными головорезами, намеревавшимися убить его. Он ненавидел чувство беззащитности, но даже негодования и обиды было не достаточно, что пробудить волну непокорной ярости, которая придала бы ему сил.

Сделай это в любом случае, сказал себе Барин. Если не чувствуешь храбрость, можно использовать мозги. Он снова полузакрыл глаза. Этот человек не был старшим специалистом Сантини, но какое-то имя у него было... и возможно его товарищи назовут его. Это можно понять, даже не зная чужого языка. По крайней мере ему надо выяснить командную систему этой группы, только смотреть и слушать.

Человек, за которым он наблюдал, сказал что-то, и Барин почувствовал острую боль, когда кто-то рванул его за волосы. Он сдержал стон и снова открыл глаза.