Разберемся по-семейному
Шрифт:
Он увидел, как Фима Лифшиц замер, отпустив конец веревки и груз, висевший на блоке, тяжело упал на землю. Потом он медленно поднял обе руки.
Голландец и Иван Красилин с поднятыми руками прижались к борту самолета.
Тягач находился примерно в пятидесяти метрах от самолета и быстро сокращал это расстояние. Казиев повернулся и взглянул на них. Свет прожектора упал на тягач и Барский увидел, что Казиев узнал его. Он что-то закричал, указывая на них, но рев двигателей самолета и шум мотора тягача перекрыл его голос.
Тогда он поднял пистолет. Барский схватил свой пистолет,
Барский услышал, как-то закричал:
— Милиция! Бросай оружие!
Синеносый выстрелил в сторону трейлера. Очередь из автомата буквально разорвала его шею. Ударил фонтан крови, и он, скорчившись, рухнул на землю.
Голландец, опустившись на четвереньки, пытался забраться под самолет. Как только началась стрельба, Иван Красилин бросился на землю и откатился в сторону.
Арнольд Гершкович взглянул на тело синеносого, потом на Казиева, сидевшего на земле и придерживавшего здоровой рукой раненую, и побежал к машине.
Послышался гулкий выстрел из помпового ружья, и Гершкович упал на землю, корчась от боли в раздробленном левом колене.
Обернувшись, Барский увидел, как кто-то перебрался с заднего сиденья и сел на руль машины Казиева. Взревел мотор, и автомобиль, круто развернувшись, устремился прочь от самолета.
Раздался еще один выстрел, пуля пробила капот. Мотор заглох. Двое из группы захвата подбежали с двух сторон к остановившемуся автомобилю. У одного в руке был еще дымящийся пистолет, другой был вооружен дробовиком. Тот, что с пистолетом, рывком распахнул дверцу водителя.
Оттуда выбрался трясущийся Резо. Он сам, не дожидаясь приказа, заложил руки за голову и, как рыба, беззвучно открывал и закрывал рот.
— Эй! Стоять, или я стреляю!
Развернувшись, Барский увидел, что Фима Лифшиц уже сел за руль своей «газели» и заводил двигатель. Федя Сияпин целился в него из своего «стечкина».
— Нет! — Барский ударил Сияпина по руке, и пуля ушла вверх. — Он мой!
Грузовичок устремился прямо на него. Барский отскочил в сторону и почувствовал, что левое переднее крыло прошло в миллиметре от его ноги. Лифшиц затормозил и резко свернул вправо, едва не столкнувшись с вращающимся пропеллером. Правая дверца грузовика распахнулась и ударила Барского по плечу.
Падая, он схватился за борт и понял, что его тащит по бетону. Краем глаза он заметил омоновцев с оружием наготове. Вести огонь они не могли, потому что он оказался на линии стрельбы. Казалось, еще немного, и его руки выдернет из плечевых суставов. Пистолет он обронил.
Огромными усилиями он подтянулся и почувствовал, что висит в воздухе. В следующий момент всей тяжестью тела он резко качнулся в сторону. Грузовик вильнул и его инерцией прижало к борту. Дверь с грохотом захлопнулась. Лифшиц сидел за рулем, вобрав голову в плечи.
Грузовик мчался поперек летного поля, подпрыгивая на заросшей травой грунтовой полосе, разделявшей рулежную дорожку
— Остановись, Фимка! — кричал Барский. — Поздновато ты в чак-норрисы метишь! Тебе не уйти!
Впереди на сотни метров не было никаких препятствий, и Лифшиц, зажав ногой руль, повернулся и дважды выстрелил за спину, в заднее стекло кабины.
Барский почувствовал, что первая пуля обожгла ему левое плечо, вторая прошла выше.
— Последний шанс, студент! — снова закричал он. — Тебе не выбраться отсюда!
В ответ прогремел еще один выстрел. Грузовичок ударился колесом о бортик рулежной дорожки и вильнул. Лифшиц вцепился в руль, чтобы предотвратить занос.
Барский собрался и прыгнул вниз, целясь на ступеньку возле места водителя. Правой рукой он с силой ударил Лифшица по шее.
Тот всем телом упал на руль. Барский повис в окрытом окне, удерживая руль одной рукой, другой пытался нащупать замок зажигания. Ему наконец удалось открыть дверь и сесть на место водителя, но тут рука Лифшица провалилась внутрь рулевого колеса и грузовик повело вправо. Барский ничего не мог поделать с его безжизненным телом. Последовал удар, грузовик сначала медленно, потом все быстрее начал кувыркаться. Слышался скрежет рвущегося металла. Барский, вцепившись в сиденье, другой рукой старался удержать тело Лифшица. Машина перевернулась вверх колесами, и левая дверца раскрылась. Медленно, как будто в невесомости, Лифшиц вылетел из кабины.
Грузовик перевернулся еще четыре раза и замер вверх колесами.
Барский с трудом выбрался из кабины. Вокруг раздавалось завывание сирен пожарных машин и ослепительно вспыхивали аварийные огни. Он встал на ноги и решил, что, скорее всего, ничего не сломано, хотя многое определенно не в порядке. Оглядевшись, он потащился туда, где бесформенной кучей виднелось в темноте тело неудавшегося гения.
Когда Барский присел рядом с ним, Лифшиц застонал и перевернулся.
— Умираю, — прошептал он разбитым ртом.
— Ты сам сделал этот выбор, — не без участия заметил Барский. Он быстро ощупал тело Лифшица. У него возникло впечатление, что вряд ли можно говорить о чем-то более серьезном, чем синяки и ссадины. Он упал на мягкую землю и был в состоянии двигать руками и ногами.
— Мы с самого начала все знали об этом золоте. Тебе бы никогда не удалось им завладеть.
— Золото — это не цель, а средство, — пробормотал Лифшиц.
— Когда ты узнал о нем? Когда разбирал машину?
— Не совсем. Я не подозревал об этом, пока не столкнулся с требованиями банды Казиева. Они предъявили мне ультиматум — расписки в обмен на машину, и уже готовы были забрать ее, но я не успел собрать мотор. Они мне дали ночь на то, чтобы собрать его. Тогда я решил разобраться, почему они так заинтересованы в том, чтобы увести у меня эту машину, и что в ней такого особенного. Я очень долго не мог сообразить, в чем же дело. Перед этим я ведь разбирал ее до винтика. Однажды я совершенно случайно загнал ее на весы и увидел, что она слишком уж тяжела. Существовало только одно место, где могла быть скрыта причина этого избыточного веса.