Разбилось зеркало, звеня...
Шрифт:
— Это, возможно, не очень хорошая черта, но, если не выработать подобного отношения, то можно самой сломаться.
— Скажите, с мисс Грегг сложно работать?
Вопрос касался личностных отношений, но Дэрмот Крэддок все же решился его задать. Если бы Элла Зилински подняла брови и спросила, какое это имеет отношение к миссис Бедкок, ему пришлось бы признать, что никакого. Но он рассчитывал на то, что Элле Зилински самой захочется рассказать ему все, что она думает о Марине Грегг.
Так оно и
— Она великая актриса, — заявила Элла. — Ре экранное обаяние воистину удивительно. Естественно, работать с ней — это большая привилегия. Но в частной жизни, скажу я вам, это сущий дьявол!
— Так уж?
— У нее нет абсолютно никакой выдержки. Она либо парит в облаках, либо падает в бездну отчаяния, и это всегда так преувеличено, и она ежеминутно меняет свои намерения, и при ней нельзя упоминать о множестве совершенно различных вещей, так как они могут ее расстроить.
— О чем, например?
— Ну, прежде всего, естественно, о нервных заболеваниях и о санаториях для душевнобольных. Конечно, она должна быть очень чувствительна к таким вещам. Затем обо всем, имеющем отношение к детям.
— К детям? Каким образом?
— Она очень расстраивается, когда видит детей или слышит о людях, которые счастливы со своими детьми. Стоит ей услышать, что у кого-нибудь из ее знакомых будет или уже есть ребенок, как это приводит ее в уныние. У нее самой больше никогда не будет детей, понимаете, а единственный ее ребенок — идиот. Не знаю, слышали ли вы уже об этом?
— Да. Все это, конечно, очень печально. Но после стольких лет ее горе, надо думать, притупилось.
— Она не в состоянии забыть этого. Это стало у нее чем-то вроде навязчивой идеи.
— А мистер Радд? Что он чувствует?
— Ну, это же был не его ребенок. Отцом мальчика был Исидор Райт.
— Ах да, ее предыдущий муж. Где он теперь?
— Он снова женился и живет во Флориде, — быстро ответила Элла Зилински.
— Не знаете ли вы, у Марины Грегг много врагов?
— Я так не думаю. Во всяком случае, не больше, чем у других. Конечно, на свете всегда есть зависть, ссоры из-за контрактов, из-за других женщин и мужчин…
— Не боялась ли она кого-нибудь?
— Марина? Боялась? Нет, не думаю. Почему? С чего вдруг она стала бы кого-нибудь бояться?
— Я сам не знаю, — сказал Дэрмот. Он взял список гостей. — Большое вам спасибо, мисс Зилински. Если мне еще что-нибудь понадобится, я снова обращусь к вам. Вы не будете возражать?
— Конечно нет. Я сделаю все, что смогу. Мы все сделаем все, чтобы оказать вам помощь.
2
— Итак, Том, что вы разузнали?
Сержант Тиддлер понимающе усмехнулся. На самом деле его звали не Том, а Уильям,
— Есть у вас что-нибудь ценное? — продолжал Дэрмот Крэддок.
Оба детектива остановились в «Голубом кабане», и Тиддлер только что вернулся в гостиницу после напряженного дня, проведенного им на киностудии.
— Не очень много, — ответил он. — Почти никаких слухов, даже странно. Несколько предположений о самоубийстве.
— Почему о самоубийстве?
— Считают, что она могла поссориться с мужем и хотела заставить его пожалеть об этом, хотя, конечно, не имела намерения заходить так далеко. Так считают в деревне.
— Не очень-то обнадеживающе, — проворчал Дэрмот.
— Нет, конечно. Что касается студии, то там вообще ничего не знают. Они, надо сказать, ничего и не хотят знать, кроме своей работы. Все только и говорят о том, что съемки должны продолжаться, что бы ни случилось. Они очень беспокоятся, сможет ли Марина Грегг снова сниматься. Уже и раньше съемки несколько раз срывались из-за ее нервных приступов.
— Они ее вообще-то любят?
— Ну, я сказал бы, что они очень недовольны ее дьявольским характером, но при всем этом не могут не восхищаться ею как актрисой. Ее муж, кстати, по общему признанию, любит ее без памяти.
— А как относятся к нему на студии?
— Они считают его прекрасным режиссером, одним из лучших.
— Никаких слухов о том, что у него была связь с какой-нибудь другой актрисой?
Том Тиддлер был удивлен.
— Нет, — сказал он, — нет. Ни намека на это. А что, вы полагаете, это возможно?
— Если б я знал, — вздохнул Дэрмот. — Марина Грегг убеждена, что этот яд предназначался для нее.
— Она так считает? И что, она права?
— Абсолютно, я бы сказал. Но не в этом дело. Дело в том, что она сказала об этом только своему врачу, но не мужу.
— Вы думаете, что она рассказала бы ему, если бы…
— Мне очень хочется знать, — заметил Крэддок, — не таит ли она где-нибудь в подсознании мысль о том, что ее муж мог быть замешанным в этом преступлении. Врач вел себя немного необычно. Может быть, это только мое воображение, но я в этом не уверен.
— Ну, таких слухов на студии не было, — возразил Том. — Такого не утаишь.
— У нее самой не было связи ни с каким мужчиной?
— Нет, она, кажется, была всей душой предана Радду.
— Никаких интересных подробностей ее прошлого?
Тиддлер усмехнулся.
— Ничего, кроме того, что можно в любой день прочитать в журналах.
— Я думаю, мне следует немного их почитать, — сказал Дэрмот, — чтобы вникнуть в эту атмосферу.
— О чем там только не пишут! — заметил знаток кино Тиддлер.