Разбитое сердце июля
Шрифт:
Алена хмыкнула и выдала цитату:
– «Госпожа Бовари – это я».
– Не надо прятаться за классиков, – хмыкнул и Нестеров.
Ого! Да он и Флобера читал!
Чьи, значит, любовные приключения она описывает? Конечно, преимущественно свои. Свои приключения с обладателем единственных в мире черных глаз… свои вздохи, его вздохи, свои стоны, его стоны, свои движения, его движения… свою роковую, смертельную любовь, его роковую, губительную, невероятную, необъяснимую, просто клиническую какую-то власть над ней… Власть, от которой она, похоже, никогда не избавится. Ведь и сегодня с Вадимом она начала
– А вам-то какая разница, чьи это приключения, мои или чужие, – зло сказала она. – У нас был договор: баш на баш. Я сказала, кто я, теперь вы мне давайте про Катюшу говорите. Адрес, фамилия?
Если она ожидала, что Нестеров станет артачиться, то ошиблась: он оказался предельно любезен:
– Фамилия Катюши – Старикова. Адрес – Тихоновская, 8-а, квартира 16. Это вон там, за хозмагом, – Нестеров простер свою любезность до того, что даже махнул рукой, показывая, что где-то в той стороне находится дом 8-а. – Только вы туда не ходите, зря ноги бить будете. Катюши дома нету. Соседка сказала, они с мужем где-то подрабатывают и возвращаются только затемно. Ладно, приеду еще раз, у меня в Нижнем дела. А вы возвращайтесь в «Юбилейный». Могу вас подкинуть до автовокзала, хотите? А то на попутках – гонораров не хватит.
Алена посмотрела подозрительно:
– А вы не врете? Может, вы просто не хотите, чтобы я встретилась с Катюшей?
– Конечно, не хочу, – признался Нестеров. – Но и не вру. Зачем? Вы с Катюшей увидеться хотите, чтобы ее о смерти Толикова расспросить, а потом насочинять чего-нибудь на эту тему. Я правильно понял? Ну, так придется вам обойтись без реальных фактов: Катюша ничего, ни слова вам не скажет. С нее подписку взяли – об этом случае молчать в интересах следствия. И она молчит, как партизан на допросе, молчит, как…
– Как рыба об лед, – уныло пробормотала Алена, вспомнив Тэффи.
– Вот-вот, – кивнул Нестеров. – Именно так она и молчит. И вы от нее ничегошеньки не добьетесь. Поэтому садитесь, поехали!
И он легонько подтолкнул Алену к симпатичной вишневой, хотя и весьма поношенной «Ауди», которая подремывала у кромки тротуара в ожидании хозяина.
Алене очень хотелось как-нибудь съязвить насчет задрипанной тачки Нестерова, однако она сочла нужным прикусить язычок. Во-первых, мелкая месть – не для Дракона (Алена была не только Девой, но и Драконом по году рождения), им подавай выжженные из мести материки, а не жалкие дачные участки, а во-вторых, она по-прежнему испытывала к Нестерову странное и необъяснимое доверие и не сомневалась, что он не соврал. Катюши и в самом деле нет дома, если бы и была, ничего не сказала бы. Алена, как всегда, что-то там себе насочиняла, далекое от реальности, так зачем винить другого человека в том, что жизнь не умещается в прокрустово ложе ее мечтаний?
«Зачем винить Игоря за то, что он не уместился в прокрустово ложе твоей любви и предпочитает свободные отношения с Жанной?» – начал чревовещать тот гад, которого принято называть внутренним голосом и который лезет резонерствовать совершенно не к месту. И ведь вещи, пакость такая, говорит все толковые – просто до тошноты!
Настроение у Алены
– Тихо вы! – схватил писательницу за локоть Нестеров. – Еще только с вашим трупом мне возиться не хватало!
– Ну, это был бы хоть настоящий труп, а не призрачный, – невесело отшутилась та, садясь в машину. Ладно хоть чисто было в ней, не то что в «Хонде»! – Кстати, как там дела с призрачным трупом?
– Да никак, – пожал плечами Нестеров, устраиваясь за рулем. – Полная тишина. Чем дальше, тем больше убеждаюсь, что вся история с ним была выдумана самим Холстиным.
– Но зачем, зачем?!
– А Господь его знает… – Нестеров включил зажигание. – Пристегнитесь. Или думаете, что раз едете с милиционером, то правила соблюдать не надо?
– Я именно так думала до сегодняшнего момента, – любезно сообщила Алена. – Отныне не буду, клянусь! Но послушайте, Ви… Виктор Васильевич, – она почему-то немножко споткнулась на его имени, а Нестеров почему-то покраснел, – знаете, как можно доподлинно узнать, был труп или не было?
– Как?
– Помните, я вам говорила, что Холстин описал конкретную девушку по имени Лена? Так вот – надо эту Лену найти. Если она жива – значит, трупа не было. Если нет – значит…
– Значит, надо искать труп, – продолжил Нестеров. – Разумно. И где конкретно вы предлагаете эту Ленку разыскивать?
– Дома у нее, где же еще?
– Вы что, адрес ее знаете? – Нестеров так удивился, что снова выключил зажигание и даже ключ из замка выдернул. – Или хотя бы фамилию?
– Ни то, ни другое, – призналась Алена. – Однако я знаю, что Надя – помните, та самая…
– Та самая, которая менялась с Леной серьгами, – подхватил Нестеров.
– Вот именно. Я знаю, что Надя живет с Леной в одном доме. А раньше она жила в одном доме с Ириной Покровской. Очень удачное совпадение, правда?
– Вы что, предлагаете позвонить Ирине и спросить адрес Нади?
– Хм, вы схватываете на лету, – одобрительно улыбнулась Алена.
Нестеров покосился подозрительно – уловил, видимо, в похвале изрядную дозу ехидства, но заводиться не стал, только спросил:
– А если Ирина не знает?
– Тогда хуже, – вздохнула Алена. – Тогда придется что-то другое выдумать. Но давайте решать проблемы по мере их поступления, хорошо?
– Давайте, – кивнул Нестеров. – А может, вы и мобильный телефон Ирины Покровской знаете?
Алена не знала, в чем немедленно и созналась.
– Уже хуже, – вздохнул Нестеров. – Ну а Вадиму вы позвонить можете?
– Кому?!
На самом деле она отлично слышала, кому. Он сказал – Вадиму. Но почему Нестеров спросил о Вадиме? Неужели слух об Алениных водяных забавах с этим красивым мальчишкой уже расползся по «Юбилейному»? Ну да, конечно, а виновник слуха – Колобок Юматов. Он, само собой, был в сговоре с Вадимом, обеспечивая тому уединение, он-то и разболтал Нестерову. Ох, какая стыдоба…
Учитывая, что Алена Дмитриева практически всю жизнь пребывала в убеждении, что хорошая репутация – вещь абсолютно никчемная для женщины свободной профессии, припадок почти смертельного смущения, который она сейчас испытывала, был совершенно необъясним.