Разбитые сердца
Шрифт:
Что бы ни придавало его образу целостности, я ловлю себя на том, что рассматриваю его как проект, за который мне хочется взяться. Как сложную задачу. Мне хочется раскрыть его и увидеть, что есть такого внутри него, отчего он оказался единственным человеком на свете, пробудившим во мне искренний интерес.
Самсон потирает нижнюю губу подушечкой пальца, и конечно, когда он заговаривает, мой взгляд уже оказывается прикован к его рту.
— Был тут один рыбак, который часто здесь бывал, — говорит он. — Его звали Рейк. Он жил на лодке и плавал вдоль побережья отсюда до острова Саус-Падре. Иногда он бросал якорь прямо там,
Он смотрит в океан, водя кулоном вперед и назад вдоль цепочки.
— Что случилось с Рейком?
Самсон смотрит на меня.
— Я не знаю. По сути, он не был местным жителем, так что его не отнесли к числу погибших или пропавших без вести. Но он бы ни за что не бросил свою лодку даже во время урагана. Честно говоря, не думаю, что жители всерьез бросились на его поиски. Сомневаюсь, что кто-то вообще заметил, что он пропал после урагана.
— Ты заметил.
Выражение лица Самсона меняется от моих слов. Он полон печали, которая отчасти вырывается наружу. Мне это не нравится, потому что я, судя по всему, проникаюсь печалью. Я чувствую, будто он этим взглядом цепляет мою душу.
Самсон вовсе не тот, кем я его сочла в нашу первую встречу. Не знаю, как это все осмыслить. Признавая, что он вовсе не такой, как я полагала, я испытываю разочарование в самой себе. Я никогда не считала себя склонной к резким оценкам, но, похоже, что я такая. Я осудила его. Осудила Сару.
Я отвожу от него взгляд и встаю. Спускаюсь на нижний уровень крыши и, дойдя до окна, оборачиваюсь. Мы молча обмениваемся взглядами несколько секунд.
— Я ошибалась на твой счет.
Самсон кивает, не отводя взгляда.
— Ничего страшного.
Он говорит искренне, будто действительно не держит на меня зла.
Я нечасто встречаю людей, у которых, как мне кажется, могу чему-то научиться, но он, возможно, разгадал меня лучше, чем я его. Мне это кажется привлекательным.
Именно по этой причине я ухожу с крыши и спускаюсь вниз, ощущая такую тяжесть, которой не испытывала, поднимаясь сюда.
Когда я выхожу на улицу, пес ждет меня на том же месте. Смотрит на меня с оживлением и начинает вилять хвостом, когда я дохожу до нижней ступеньки.
— Смотри-ка, какой ты послушный. — Я наклоняюсь погладить его. У него спуталась шерсть. Это бедное, не знавшее любви существо напоминает мне меня саму.
— Это твоя собака?
Я следую за голосом и вижу женщину, сидящую за столиком возле дома. Она роется в лежащей у нее на коленях сумке. Она в возрасте, наверное, ей около семидесяти лет. Должно быть, это Марджори.
— Не знаю, — отвечаю я, глядя на пса. — Мы только познакомились.
Я подхожу ближе к столу. Собака идет следом.
— Ты подруга Самсона? —
— Не знаю, — повторяю я свои же слова. — С ним мы тоже только познакомились.
Марджори смеется.
— Что ж. Если поймешь его, дай мне знать. Этот парень настоящая загадка.
Похоже, не одна я так считаю.
— Он хотел, чтобы я увидела открывающийся с вашей крыши вид. Он великолепен. — Оказавшись ближе, я вижу, что женщина чистит от скорлупы пеканы. Я облокачиваюсь на одну из опор, на которых стоит ее дом. — Вы давно знаете Самсона? — интересуюсь я.
Она задумчиво приподнимает голову.
— Вроде как с начала года. В феврале у меня был сердечный приступ. Не могу управляться, как раньше, так что он заглядывает время от времени, и я нагружаю его работой. Он не жалуется. И не берет с меня плату, так что не пойму, зачем ему это нужно.
Я улыбаюсь. Мне нравится, что он не берет с нее денег. Хотя дело явно не в том, что она не может заплатить за помощь. Женщина живет в самом высоком доме, по всей видимости, в самом хорошем округе на полуострове. Дом не самый современный. Он даже немного устарел, но у него есть характер. Чувствуется, что в нем живут, чего не скажешь о большинстве одинаковых, готовых к сдаче домов.
— Мне очень нравится ваш дом, — говорю я, осматриваясь. — Как называется этот уровень?
— Опорный уровень, — отвечает она и указывает над головой. — Мы считаем этот уровень первым этажом.
Я смотрю на другие дома. У одних опорный уровень закрыт. У некоторых среди опор организованы парковочные места. Мне нравится, как все обустроено у Марджори. Гавайский бар, стол для пикников и пара гамаков, подвешенных к опорам.
— Некоторые люди делают дополнительные комнаты на опорном уровне, — говорит она. — Новоприбывшие идиоты в соседнем доме сделали там комнату для гостей. Не слишком-то находчиво, но их не интересовало мое мнение. Скоро сами все поймут. Иногда океан — наш сосед, а иногда сожитель. — Марджори жестом подзывает меня подойти ближе. — Вот. Возьми. — Она отдает мне пакет очищенных пеканов.
— Не обязательно мне их отдавать, — отвечаю я, пытаясь передать их обратно.
Женщина отмахивается.
— Возьми себе. У меня слишком много.
Ума не приложу, что мне делать с полкило орехов. Отдам Алане, наверное.
— Спасибо.
Марджори кивком указывает на пса.
— Ты уже придумала ему имя?
— Нет.
— Назови его Сыр Пеппер Джек.
— Почему? — смеюсь я.
— А почему нет?
Я смотрю на пса. Он не похож на кусок сыра. Сомневаюсь, что бывают собаки, похожие на сыр.
— Пеппер Джек, — повторяю я, примеряя кличку. — Чувствуешь себя Пеппер Джеком?
— Сыр Пеппер Джек, — поправляет Марджори. — Он заслуживает полного имени.
Мне нравится Марджори. Она странная.
— Спасибо за пеканы. — Я смотрю на пса. — Пойдем домой, Сыр Пеппер Джек.
Глава 11
Я ходила в небольшую начальную школу. Там и познакомилась с Натали. Школа располагалась всего в паре кварталов от моего дома и была настолько мала, что на каждый класс в ней приходилось лишь по одному учителю. Твой класс — твоя компашка. В начальной школе никому не было дела до денег, ведь мы были слишком малы, чтобы понимать, что к чему.