Разбитые скрижали

Легостаев Андрей

Мы со Святославом Владимировичем идем в комнату Олексенко, на столе в кухне стоят графин и стаканы. Наливаем кипяток, прихлебываем, говорим.

Через три часа появляется Олексенко, видит полные стаканы:

– А мне?

Слава без разговоров протягивает свой стакан. Олексенко оглядывается, находит на подоконнике корку хлеба, смачно готовится и делает залп.

Наверное,

если бы в стакане был чистый спирт, он бы отреагировал не так болезненно. Не ожидал-с, не ожидал-с.

14

Был период в моей жизни, когда мы с Сидоровичем зашились на два года (с тех пор я пью только пиво). Но друзья приезжать из-за этого не перестали. И вот является как-то Олексенко с… тортом. И прекрасно с моей женой просидели втроем на кухне до позднего вечера. А потом, после его ухода, Татьяна и говорит:

– Никогда не думала, что Шура Олексенко, оказывается, умный человек и такой приятный собеседник.

15

Однажды я сказал Олексенко:

– Сан Саныч, ты не обидишься, что я в твою честь кота назвал?

– Нет, конечно, – радостно отозвался он. – А как?

– Кошмар Кошмарычем.

Кстати, я теперь твердо убежден, что имя определяет бытие. Тот кот вечно ссал по углам и в конце концов сбежал, побыв в нашей семье реальным кошмаром. Мне подарили черепашонка, его надо было как-то называть и, по примеру черепашек-нинзя, мы решили назвать ее именем художника. Каким? Не в моей семье над этим долго думать – Борис (в честь Вальеджо, разумеется). Но черепах этого не уразумел и почувствовал себя президентом – гордо смотрит на всех со своего плотика в банке, лишний раз не пошевелится.

А недавно я назвал новую кошечку Засерией Мурзовной (уменьшительно – Заська). И получил соответствующий результат – по две кучи ежедневно в самых неожиданных углах.

16

Церемония вручения «Странников» за 96 год. Уже чуть выпив пивка, сижу, волнуюсь. Рядом жена; все в праздничном, предвкушают. Мне почему-то всегда

чуть не по себе в таких торжественных ситуациях и я иду курить, пока действо еще не началось.

Стою у входа в зал, затягиваюсь. У закрытых дверей толпятся молоденькие девчонки во что-то воздушно-пышное одетые – модели, которые должны проходить под музыку через зал на сцену, а потом вручать премии, часть ритуала странника. С ними – мадам. Она меня что-то спросила, я автоматически ответил, думая о своем. Закурил еще одну сигарету. Что-то там затягивалось, девчонки (ученицы еще, все внове) заметно нервничали. Я там вроде уже для них как портьерой стал, опять же с мадам их почти по-свойски говорил. Одна из них вдруг и обращается ко мне: «У меня сиська не вывалится?». То есть не упадет ли случайно с нее лямка или как там это называется. Вопрос, конечно, риторический – волнуется девчонка. На что я ответил, что если и вывалится, мужчины в зале расстраиваться не будут. Но это так, к антуражу ситуации.

Заиграла наконец музыка, красотки пошли в зал по одной. Я закурил следующую сигарету, ожидая когда мне можно будет пройти к своему месту в третьем ряду к супруге, готовясь узнать результаты премии, переживая за друзей. Вроде все – девчонки прошли. Я нервно загасил бычок и распахнул дверь. Меня встретил шквал аплодисментов. Ожидали очередную милашку – а тут я во всей своей красе.

Алан Кубатиев потом сказал, что из всех моделей я был лучшим.

17

Александр Пирс впервые появился на Интерпрессконе в 94 году и был поручен опеке Олексенко – они оба сидели за компьютером, делали бэджи и прочие бумаги, в том числе дипломы для «Бронзовой улитки».

Я сидел с Вячеславом Рыбаковым в номере Бориса Натановича, шла неспешная беседа. Вдруг вваливаются едва живые Пирс с Олексенко и протягивают мэтру пробу диплома. Стругацкий посмотрел, одобрил и выпроводил их. Мне стало неудобно за товарищей, я что-то пробубнил, что, мол, их понять можно – столько встреч, праздник начался…

Конец ознакомительного фрагмента.