Разбитый на части
Шрифт:
Я не понимал, что со мной происходит, осознавал, что веду себя неправильно, и пытался прогнать наваждение, но ничего не получалось.
Потом я смирился и уже стал привыкать к его насмешкам в мой адрес. Не знаю, чем я ему не угодил, но меня сводило с ума то, что он относится ко мне вот таким вот образом. Конечно, было бы хуже, если бы он вообще не обращал на меня внимания, но вот разве общаться со мной нормально нельзя?
Через некоторое время я стал замечать на себе их насмешливые взгляды и смешки, больше, чем обычно. Я не понимал, почему он себя так ведёт, и это меня жутко расстраивало.
Как-то после уроков ко мне подошёл он со своим соседом
А потом он меня ударил. Сильно и больно. Я свалился на грязную землю и долго лежал не в силах подняться. А они стояли и смеялись. Говорили, что я тупой пидор и что им надоело, что я вечно пялюсь на их парту. Потом он резко схватил меня с земли и, поставив напротив себя, грубо спросил, на кого же из них я дрочу по ночам. Я промолчал. Тогда последовал ещё удар, только теперь он мне упасть не дал, придерживая меня за куртку. Больше молчать я не стал. Набрал в лёгкие побольше воздуха и сказал, что мне очень нравится Валера, за что получил ещё один удар, только теперь от его соседа по парте.
Почему я не сказал правду? Мне не хотелось, чтобы он знал. В тот момент у меня появилось жуткое отвращение к нему и к себе. Как я мог любить человека, который посмел вот так со мной обращаться? Как я мог мечтать о том, что когда-нибудь я смогу запросто подойти к нему и поцеловать его в такие любимые мной губы? Я был мелким влюблённым идиотом.
После этой истории пинки и плевки в мой адрес стали невыносимыми. Каждый день он и его свита занимались только одним – издевались надо мной. Если раньше это были просто насмешки, то теперь удары, угрозы и оскорбления. Это было невыносимо, но через некоторое время я смирился. Люди и не к тому привыкают.
После 9-ого класса Валера от нас ушёл, но насмешки не прекратились. Только усилились.
Он всё также смеялся и издевался надо мной, обращаясь со мной, как с пустым местом.
Я ненавидел этого эгоистичного самовлюблённого ублюдка, проклинал его и еле сдерживался, чтобы не наброситься на него с кулаками.
Я полностью изменил мнение о нём и с недоумением думал о том, как раньше мог его любить. Да, я действительно думал вот так. Но где-то в глубине души я всё равно надеялся на то, что я не ошибся в своём выборе, что он вовсе не такой, какой есть. Я всё ещё по-прежнему мечтал о нём, хотя и отгонял от себя все эти мысли. Я всё ещё по-прежнему его любил...
Глава 2. Новенький.
Вот и утро. Лучше бы оно не приходило, в самом деле. Вот для чего делать эти каникулы, если после них ужасно не хочется возвращаться в школу, тем более, таким неудачникам, как я?
Хотя многие, наверное, будут рады моему возвращению. Уже вижу улыбки на их лицах...
Выключив будильник, который меня и заставил подняться с кровати, я быстро застелил постель, оделся, умылся и направился на кухню, где уже завтракала мама.
Чувствовал я себя неловко, поэтому решил извиниться, что незамедлительно и сделал. Мама устало улыбнулась и, сказав, что любит меня любым, ушла на работу. У нас с ней всегда так: ссоримся, а потом миримся, потому что действительно не можем друг без друга.
Эх, мама, знала бы, что я гей, не так бы разговаривала...
Тяжело вздохнув, я быстро перекусил и, собрав сумку, вышел
Зашёл в школу, сдал куртку и направился к кабинету. Остановившись возле двери, я тяжело вздохнул и зашёл в класс.
– О, убожество явилось! – послышался звонкий голос, потом смех по всему классу.
Проигнорировав их всех, я быстро огляделся и выбрал парту среднего ряда, которая была свободна. Я уже привык к вечным насмешкам и плевкам в мою сторону, поэтому нет смысла как-то отвечать на это. Хотя смысл-то был, но драться я не умел никогда, а быть избитым до полусмерти за то, что я решил перечить Его Величеству, желания не было. Тем более, его я никогда не считал трусом. Все, кто его окружал, за исключением его лучших друзей: Алекса и Никиты было чем-то вроде телохранителей, но он мог обходиться и без них. Я часто видел, как он дрался с парнями классом старше, при чём не просил никого ему помогать. Несмотря на то, что вокруг него было всегда много людей, он мне казался одиночкой. Об этом говорил его взгляд, он смотрел сверху вниз на всех без исключения, с насмешливой улыбкой на губах. Он считал себя выше всех, и никто даже не пытался спустить его с небес на землю. Боялись? Возможно.
Большинство школьных лидеров по своей сути являлись обычными пустышками, окружёнными своими подданными. Убрать их всех, и останется никто. Но он опять же был не таким.
Он был действительно личностью. Личностью, которая за что-то безумно ненавидела меня...
– Вообще-то здесь занято, - раздаётся над моим ухом насмешливый и до дрожи в коленках знакомый голос. Поднимаю голову и грубо отвечаю:
– Вообще-то да, мной.
– Здесь сижу я, – таким же тоном отвечает мне голос и, скидывая мой рюкзак на пол, бесцеремонно садится рядом.
Мои нервы начинают сдавать, но главное молчать, я это знаю. Потому что, если я скажу ему что-нибудь, насмешки усилятся, и меня могут поймать где-нибудь за школой и переломать ребра так два.
Забираю тетрадку и пересаживаюсь на последнюю парту третьего ряда, она, слава богам, свободна.
– Вот это забери, - говорит мне всё тот же голос, пиная ногой мой рюкзак.
Пока что всё не так уж и плохо. Ага, волшебно просто. Со вздохом я кладу свою голову на парту и занавешиваюсь волосами. Я их отрастил именно для этой цели: укрыться от всего мира.
Слышу его громкий смех и поворачиваю голову в его сторону, как бы невзначай. Чуть убираю волосы с глаз, чтобы хоть примерно видеть, что он делает.
Рядом с ним уже сидит Никита. Хм. Странно. Я уже и не заметил, как он пришёл...
Они смотрят в телефон и громко смеются. И что же там такого интересного? Свою фотографию разглядывают?
– И чего ты пялишься, пидор? – зло усмехается он, заметив на себе мой пристальный взгляд.