Разбивая мечты

Стюарт Кайли

– Зачем ты это делаешь?
– Слова слетели с языка прежде, чем я это поняла.

– Делаю что?

Я задумалась, стоит ли говорить то, что вертелось у меня на языке. Отнесётся ли Калеб с пониманием к моим словам, или я как всегда всё испорчу. Но мне до безумия захотелось вернуть своего мужчину назад. Властного, дикого, грубого.

– Это не ты, - решила рискнуть я.
– Шампанское, фрукты, ухаживания - всё это прекрасно, но это не ты.

– Тебе не нравится?

– Любой девушке это понравится. Но... чувствуешь ли ты себя комфортно,

делая всё это для меня?
– Я обвела взглядом наш импровизированный стол.
– За то короткое время, что я знакома с тобой, я успела узнать тебя с другой стороны. И то, что я узнала, никак не вяжется со всем этим. Скажи, если ошибаюсь.

Посмотрев в его глаза, я увидела неописуемый восторг. Что вызвало такую реакцию? Он смотрел на меня, как на сокровище, не иначе.

– Тебе действительно важно, чтобы я чувствовал себя комфортно?
– Удивление в его голосе поразило меня.

– Конечно.

– Ты удивительная женщина, Джулия. Хорошо. Что бы ты сейчас хотела для нас? Где мы должны быть?

У меня было очень простое желание.

– Я хочу гамбургер и домой.

– Так что же ты ждёшь, детка? Поднимай свою великолепную задницу и поехали! Жирные сочные гамбургеры ждут нас!

Я рассмеялась над его юношеским максимализмом, хотя этому мужчине тридцать один. Но сейчас такой восторг плясал в его глазах, что сложилось впечатление, что мы двое подростков на свидании. Я надела сарафан сверху купальника. Калеб тоже оделся, и мы поспешили к машине.

По дороге мы заехали в Макдональдс, наевшись от души жирной и нездоровой пищи. Когда мы подъезжали к дому, я начала замечать странные взгляды со стороны Калеба. Он заметно нервничал. Ума не приложу, что заставило его так переживать. В тишине мы вышли из машины, и зашли в дом. Калеб взял меня за руку, и мы пошли по направлению к его комнате. У меня затряслись поджилки. Неужели он впустит меня в свою обитель?

Да, это действительно происходит. Он открыл замок в двери ключом и распахнул её передо мной.

– Заходи, - его голос был еле слышен.

Но я не понимала его нервозности. Это была обычная комната. Очень похожа по обстановке на мою спальню. Только выполнена в чёрных, белых и серых тонах. В комнате есть ещё две двери, одна из которых, должно быть, вела в ванную комнату.

– Что находиться за этими дверьми?

– Ванная и библиотека.

Калеб был тих. Меня это не удивило. Он впустил меня в своё личное пространство. Для него это нелегко, учитывая его скрытность. В правом углу комнаты я увидела гитару, прислонённую к стене. Это ввело меня в замешательство.

– Ты же сказал, что не любишь музыку, - сказала я, указывая на музыкальный инструмент.

– Я на ней никогда не играю, я не лгал тебе. Это для интерьера.

Ложь. Самая что ни на есть настоящая. Я видела это в его глазах. Гитара старая, бежевая с обтёртыми краями и совсем не вписывается в интерьер комнаты.

Мне в голову пришла совершенно безумная идея. Я подошла к гитаре и взяла её в руки, смотря на Калеба и на

его реакцию. Он, ничего не говоря, кивнул головой.

Я села с инструментом в руках на край кровати. Я не была уверена, что вспомню, как это делается, но как только мои пальцы коснулись струн, мелодия заполнила комнату. Гитара была хорошо настроена, и я решила спеть. Может быть, я смогу пробиться сквозь стены, которые Калеб возвёл вокруг себя.

– Я хочу спеть, - предупредила его.
– Ты не против?

– Как только я скажу остановиться, ты это сделаешь, - сказал он повелительным тоном и сел на одно из чёрных кресел, которые стояли напротив кровати. От него волнами исходило напряжение.

Я кивнула головой в знак согласия и начала играть. Выбор пал на песню, которая вывела меня из себя сегодняшним утром на беговой дорожке. Я подобрала мелодию в считанные секунды и начала петь.

У тебя есть слова, чтобы изменить нацию,

Но ты молчишь.

Ты провёл целую жизнь, завязнув в безмолвии,

Боясь, что скажешь что-то не так.

Но если никто никогда не услышит этого,

Как же мы выучим твою песню?

Так давай же, давай, давай же, давай.

У тебя есть сердце, стучащее так же громко, как сердце льва,

Так зачем позволять подавлять твой голос?

Может, мы немного разные,

Нечего стыдиться этого,

У тебя есть свет, чтобы сражаться с тенями,

Перестань его прятать.

Давай же, давай.

Я хочу петь.

Я хочу кричать.

Я хочу вопить, пока не иссякнут слова,

Так что напишите это во всех газетах, я не боюсь, что

Они смогут прочитать всё об этом, прочитать всё об этом.

По ночам мы будим соседей,

Прогоняя песнями тоску,

Следим за тем, чтобы нас помнили,

Потому что мы все тоже что-то значим.

Если истина запрещена,

Значит, мы нарушаем все правила.

Так давай же, давай, давай же, давай.

Давай сделаем так, чтобы нашу песню

Снова крутили по телевизору и по радио.

Самое время выпустить в эфир

Нашу трактовку событий.

Нечего бояться,

Я буду петь с тобой, мой друг

Давай же, давай.

Я хочу петь.

Я хочу кричать.

Я хочу вопить, пока не иссякнут слова,

Так что напишите это во всех газетах, я не боюсь, что

Они смогут прочитать всё об этом, прочитать всё об этом.

Да, все мы - прекрасные, замечательные люди.

Когда же мы все стали такими пугливыми?

Теперь мы, наконец-то, обретаем дар речи.

Так давай же, решись, помоги мне это спеть.

Да, все мы - прекрасные, замечательные люди.

Когда же мы все стали такими пугливыми?

Теперь мы, наконец-то, обретаем дар речи.

Так давай же, решись, помоги мне это спеть.

Я хочу петь.

Я хочу кричать.

Я хочу вопить, пока не иссякнут слова,

Так что напишите это во всех газетах, я не боюсь, что

Они смогут прочитать всё об этом, прочитать всё об этом.