Разборка по-русски

Шитов Владимир Кузьмич

В силу следственной необходимости Шаповалов неоднократно встречался с Юрием Андреевичем: то ему необходимо было его заявление, то ему надо было его допросить, то признать потерпевшим, то для выполнения других следственных действий. Эти встречи со следователем дали Голдобееву основание считать Шаповалова, несмотря на его неказистый вид, умным, вдумчивым специалистом, а поэтому он проникся к нему уважением и доверием.

Новые встречи Голдобеева с Шаповаловым, связанные с фактом кражи автомобиля из гаража, взрывом и гибелью преступников, позволили им ближе узнать друг друга, перейти от официальных бесед к разговору на отвлеченные темы.

Однажды после очередной такой встречи Голдобеев,

узнав у следователя, что он достаточно осведомлен о профессиональной преступности в городе, удивился беззубости правоохранительных органов в борьбе с ней. К его удивлению, Шаповалов не стал вступать с ним в спор, возражать против его мнения, бороться за честь своего мундира, только убежденно заявил:

— Когда нам дадут достаточно прав для борьбы с преступностью, когда будут ликвидированы привилегии для чиновников, занимающих высокие посты, когда мы все не на бумаге, а в реальной жизни будем равны, когда малейший факт злоупотребления властью будет не только предметом обсуждения, как сейчас делается в отношении провинившегося, а последует строгое наказание, тогда можете не только задавать мне такие вопросы, но и требовать отчет за конечный результат работы.

— Хотите сказать, что чиновники здорово мешают вам работать?

— Слишком мягко сказано. Если я, опытный следователь, работающий по двенадцать часов в сутки и больше, выявлю крупного расхитителя, то, как вы думаете, что я получу за это?

— Я полагаю, поощрение, благодарность, — улыбнувшись, наивно предположил Голдобеев.

— Глубоко ошибаетесь, Юрий Андреевич. Здесь начинают вступать силы продажных чинуш, за которыми обязательно последуют неприятности. Вначале меня попытаются подкупить. Если такой номер не пройдет, то меня попытаются опорочить и посадить в тюрьму. Если же и такой номер не пройдет, то руководство без сожаления попытается со мной расстаться. Если ты не дурак, то упираться и идти против его воли не станешь, так как тогда можешь загудеть под фанфары в изолятор временного содержания и в тюрьму, где тебя «по ошибке» поместят к уголовникам. Их отношение к нашему брату всем известно из художественных фильмов, где режиссеры очень талантливо показывают, что бывает со следователями, когда они честно берутся выполнять свои служебные обязанности.

— Это у вас такое начальство, Иван Алексеевич?

— Мне на свое начальство жаловаться грех. Я просто сделал вам экскурс в мир, в котором мы сейчас живем. И не с моим здоровьем пытаться что-либо изменить.

— Так уступите свое место другому, у которого сил окажется больше, чем у вас!

— Юрий Андреевич, дело-то не в здоровье и не в силе, а вголове! У меня голова работает, и если закон предоставит соответствующие полномочия, личную безопасность, то правоведы справятся со своими обязанностями имеющимися у них силами, знаниями. Роль следователя в жизни нашего общества за годы советской власти стала непрестижной. Нас чинуши могут тасовать, как игральные карты. Нас в любое время могут выкинуть из колоды, нас могут спрятать в рукав, тогда как до революции царь-батюшка назначал нас на должность, и только по его указу чинуши могли отстранить следователя от должности. Если бы я сейчас был так защищен, тогда я мог бы без оглядки претворять в жизнь требования закона, смело бороться с правонарушениями, зная, что закон меня защитит.

— Понятно! — задумчиво произнес Голдобеев.

— Так вот теперь ответьте мне, Юрий Андреевич, когда мы покончим с организованной преступностью, которая сейчас является фактом, который уже не умолчишь и не скроешь от народа?

— Придется ждать, притом не один десяток лет, — заметил Голдобеев, с сожалением глубоко вздохнув.

— Вот именно, и, как видите, это происходит не по нашей

вине. Вы сегодня мне заявили, что подозреваете в покушении на вас Зиновьева Аркадия Игоревича, известного в преступном мире под кличкой Туляк, утверждаете, что он именно тот человек, который шантажировал вас и занимался вымогательством денег. Предлагаете мне его допросить, записав показания Зиновьева на магнитофон, а потом провести экспертизу, с помощью которой установить, не является ли он одним и тем же лицом: и преуспевающим бизнесменом, и преступником. Исходя из вашего понятия, можно предположить, что предложение дельное и следователю глупо от него отказываться, но я им в своей работе воспользоваться не могу.

— Почему? Вы не желаете мне помочь?

— Вот теперь мы с вами, Юрий Андреевич, подошли к самой сути существующей перед юристами проблемы. На каком основании и в качестве кого я должен буду приглашать к себе Зиновьева? Кто он, свидетель? Если свидетель, то чего? Если подозреваемый, то в чем? У меня официально на него нет никакого выхода. Если я, злоупотребив своим служебным положением, приглашу его к себе и предложу записать показания на магнитофон, то он имеет право не подчиниться мне, одновременно обжаловать мои действия вышестоящему начальству.

— Но его голос можно записать и без его ведома, — резонно заметил Голдобеев.

— Если я последую вашему совету и получу образцы магнитофонной записи голоса Зиновьева оперативным путем, то они для суда не будут иметь доказательного значения, так как мы достигли своей цели с нарушением процессуальных норм. Поэтому такой материал нельзя направлять на дорогостоящую экспертизу.

— Я в ваших нормах сильно не разбираюсь, но если закон препятствует следователю имеющимися у него средствами разоблачать преступника, то он несовершенный и его надо заменять новым, который отвечал бы духу времени, — сделал свое заключение Голдобеев.

— Вы мне, Юрий Андреевич, говорили, что у вас есть свой человек в банде Туляка, который уведомил вас, что вся возня, которая происходит сейчас вокруг вас, учинена Туляком. Если этот человек даст показания в отношении пахана банды, тогда я смогу на законном основании допросить Зиновьева и записать его показания на магнитофон, — заверил Голдобеева Шаповалов.

— Вы меня извините, Иван Алексеевич, но, не получив предварительного согласия того человека на допрос, я не могу сейчас ничего вам обещать, — с сожалением ответил ему Голдобеев.

— Вот так и получился замкнутый круг. Я не имею права нарушить закон, а у вас нет полномочий другого человека.

— Вы мне, Иван Алексеевич, можете сообщить, что может дать опознание человека по голосу? Возможно, тогда я смогу убедить своего человека дать вам требуемые показания.

— Самый современный метод опознания человека по голосу — бизбадовский. Так он назван по месту в Германии, где был впервые применен. На основании этого метода специалисты категорически, научно обоснованно по голосу могут дать следующие данные: пол проверяемого, его возраст, уроженцем какой местности он является, какой имеет акцент, какой его образовательный уровень, чем болен и даже сообщат его личные увлечения.

— То есть, как я понял, если подозрение упадет на настоящего преступника, то ему от своего голоса, ранее записанного на магнитофон, не удастся отказаться?

— Исключено! — убежденно заверил его Шаповалов. — Даже если подозреваемый попытается изменить свой голос с помощью разных прокладок.

— Чисто познавательно ваша информация о бизбадовском методе опознания по голосу интересная и впечатляет, — восхищенно заметил Голдобеев.

— Только, как вы понимаете, этим методом мы пока воспользоваться не можем, — разочаровал Голдобеева уже который раз Шаповалов.