Разборки третьего уровня
Шрифт:
Стас округлил глаза, потом засмеялся:
– Это же реклама «хот бёрд». Ты шутишь?
Засмеялись и Василий с Иваном Терентьевичем.
– Я очень люблю «хрюкламу» подобного типа. А насчет того, где мы находимся, могу сказать абсолютно точно: в ста пятидесяти километрах от Москвы. Купаться вечером будем?
– Не, я уже. Я тут огромный муравейник нашел, с тебя ростом, не хочешь посмотреть?
– Хочу. – Василий взял мальчишку за руку, и тот повел его по речному откосу в лес.
Парамонов задумчиво смотрел им вслед.
На Белом озере они задержались на два дня, уж
Муравейник, обнаруженный Стасом на холме в сосновом бору, в ста метрах от лагеря, действительно впечатлял. Высота его достигала двух метров, а диаметр основания и того больше – метра четыре! Василий дважды ходил к нему, испытывая непонятную тягу понаблюдать за деятельностью потомков Формика сапиенс, разумных муравьев. Во второй раз с ним пошел и Парамонов.
– Представить страшно, – поежился Василий, – что муравьи когда-то были ростом с лошадь!
– Они выглядели несколько иначе, – флегматично заметил Иван Терентьевич.
– Но все равно впечатляет.
– А над чем вы работаете? Я имею в виду – как Посвященный, человек Круга?
Парамонов обошел муравейник, присел на корточки, наблюдая за суетой его обитателей, сказал вдруг:
– Хотите фокус?
В то же мгновение все муравьи как по команде замерли! Движение вокруг прекратилось, перестали петь даже птицы неподалеку. А затем все бесчисленное муравьиное войско кинулось к муравейнику и полезло внутрь, грозя смести его с лица земли. Исчезло! Муравейник вымер, словно поздней осенью, перед холодами. Пробежал последний муравей, скрылся в одном из окон. И снова тишина и неподвижность.
– Что вы с ними сделали? – прошептал Василий. Парамонов встал с корточек.
– Я передал им раппорт опасности, сигнал, что сюда летит колеоптер. Сработало.
– Колеоптер – это…
– Жук. Во времена Инсектов колеоптеры наравне со шмелями – пситирусами – были одними из самых агрессивных хищников. Так что вы хотели узнать, Василий Никифорович?
– Над чем вы работаете…
– Ах, ну да, вы спросили… Это не очень интересно для неспециалиста. Я исследую воздействие фохата на метрику пространства.
– Фохат… э-э, это из индийских эзотерических…
– Тексты Веданты. Фохат в них понимается как универсальный движущий принцип, всемирная жизненная сила. Безусловно Первый реализовал его сначала в Аморфах… ну, и так далее.
– Я читал, что прежде всего сущего была Калаханса, Птица вне пространства и времени.
– Это и есть Безусловно Первый, Творец, понимаемый древними йогами как символическая птица, Брама, роняющая яйцо в Хаос, который и превратился во Вселенную. Таким образом, Тьма Хаоса есть лишь средство для мысленного творчества, а не изначальное зло, иерархия темных неструктур. Наша Вселенная была образована по принципу образования любых сложных систем, дихотомически, с заданным вектором предпочтения «лучше-хуже». То есть «добро» и «зло» в ней являются самостоятельными образованиями и через посредника между информационным и вещественным мирами могут влиять на вещественные объекты.
– Вы хотите сказать, что зло – изначальное состояние мира?
– Добро и зло как две категории предпочтения, не более того. Это уже
Парамонов рассмеялся, увлекая Васю за собой.
– Пойдемте, скоро обед. Вахид готовит плов, а повар он прекрасный.
– Скажите, Иван Терентьевич… недавно мне довелось узнать о существовании Знаний Бездн… якобы это сведения, оставленные Безусловно Первым, обладающие огромной силой. Тот, кто завладеет ими, будет всемогущ. Это правда?
– Как вам сказать… – Иван Терентьевич неторопливо побрел по лесу, сшибая прутиком головы мухоморов. – С одной стороны, Знания Бездн – это отпечатки событий начала Времен на эфирном теле Вселенной, с другой – Нечто, никогда не переводимое на язык Ответа… но способное повлечь очень серьезные и пагубные последствия для всей реальности, особенно изменением мировоззрений. Ибо в Знаниях Бездн помимо Сил Бога, как принято говорить, сосредоточены все разрушительные демоны человеческих страстей. Овладев Знаниями, человек приобретет не просто красоту, милосердие, понимание, мудрость, но – Дьявольское Милосердие, Дьявольскую Жестокость, Дьявольскую Мудрость… понимаете? А Дьявольская Жестокость, между прочим, во сто крат превосходит человеческую.
– Понимаю, – пробормотал Василий. – А от кого зависит, что именно приобретет владелец Знаний? Разве не от его воли?
– От воли – нет, от духовного потенциала. – Парамонов помолчал немного. – Да и то не всегда.
– А что за Силы Бога кроются в Знаниях?
– Это трудно объяснить словами, разве если призвать на помощь теории древних мудрецов и святых, зашифровавших свои знания в текстах учений: Гермеса, Иисуса, Моисея, апостолов Петра и Павла. В каббале тоже есть упоминание о Силах Бога…
– Кажется, припоминаю: первая Сила Бога – Эхейх, то есть – Я Есмь! Вторая – Иегова, Сущность Бытия… По-моему, этих сил всего семь…
– Люди Внутреннего Круга владеют двумя первыми, Хранители – тремя-четырьмя, иерархи – не менее чем пятью. Полным набором – разве что Аморфы, да и то я не уверен. Друг мой, это не тема для философских бесед. Недаром говорится: не поминай имя Господа всуе…
Василий, собиравшийся задать еще несколько вопросов, прикусил язык.
Вечером Парамонов отозвал его в сторонку:
– Пройдемся, Василий Никифорович.
Василий, наметивший прогулку на лодке с Ульяной, с неуверенностью в душе догнал его на тропинке, огибавшей озеро со стороны крутого берега.
– Может быть, попозже поговорим?..
Впереди замаячила фигура человека, и Вася приумолк, понимая, что Парамонов не зря увел его от лагеря: это был Самандар. Не говоря ни слова, все трое отмахали с полкилометра и остановились у поваленного бурей дерева. Прислушались к звукам лесной жизни.
– Пора кое-что прояснить, судари мои, – сказал Парамонов. – Я недавно узнал о ваших контактах с господином Рыковым и хотел бы поговорить об этом.