Разборки в стиле Академии. Том 5
Шрифт:
По окончанию первого урока меня пригласил к себе новый президент… в силу того, что прошлый уже месяц не появляется в академии, были проведены срочные перевыборы, и президентом стал Мацумото Иссэ. Хаори имела больше шансов выиграть эти выборы, но взяла самоотвод в пользу своего будущего мужа.
Но видеть меня хотел не Иссэ, а именно Хаори, которая просто воспользовалась его именем.
— Ты больше месяца отсутствовал… — напомнила она мне. — Что-то случилось? И связано ли это с Президентом?
Ответить на этот вопрос… сдать выпускные экзамены было бы проще, чем честно ответить на этот вопрос.
—
Она несколько секунд смотрела в мои глаза, после чего опустила взгляд.
— Он попросил меня передать это письмо тебе, если умрет или исчезнет. — протянула она конверт. — Я не знаю, что там.
— Это… от Президента? — в смятении спросил я. — Именно это вы просили меня забрать из «личных вещей» Гинджоу?
— Да… когда Хикари-кун умер, Президент долгое время был сильно подавлен, а после попросил меня передать письмо тебе, если что-нибудь случится.
Конечно, я взял письмо, но у меня не хватило смелости даже взглянуть на него, не то, чтобы сразу открыть.
— Спасибо… — очень тихо выразил я благодарность.
Некоторое время помолчав, Хаори вздохнула и посмотрела в потолок.
— Президент Сасаки был человеком, которого я искренне уважала. В некоторые моменты он меня бесил, но я знала, что он один из тех немногих, кому можно довериться. Но за три года знакомства я так и не смогла с ним сблизиться. Честно говоря, я думала, что с ним вообще никто не сможет подружиться, настолько далеко он держал от себя людей. И потом появились вы двое, и стали частью его жизни. До того, как Президент Сасаки познакомился с вами двумя, я никогда не видела, чтобы он так искренне смеялся, рассказывая о чем-то, или выглядел таким счастливым…
Чувство непередаваемой пустоты заполнило мое сердце.
— Ты что-то еще хотела, Хаори? — без напускного уважения посмотрел я в ее глаза. — Мне пора.
Это была лож. Но я не мог дальше слушать это. Чувство вины что захлестывало мое сознание… сейчас был тот самый редкий случай, когда я действительно жалел, что так сблизился с Президентом. Ведь без этого я бы спасся от этих чувств.
Можно ли сказать, что я трусливо сбежал, когда закрылся в музыкальном классе где никого не было? Мне хотелось верить, что это не так.
Бросив письмо на стол, я закрыл глаза и развалился на стуле. Голова болела, и я со всеми своими способностями не мог с этим абсолютно ничего сделать.
Так прошли минуты, а затем и часы. Я сохранял хладнокровие, и понимал что то, чем я сейчас занят – это нелогично, но не мог себя пересилить и заставить посмотреть, что там написано. Мне не хватало решимости на это.
— Да плевать! — вскочив со своего места я чуть было не разорвал письмо, принесшее мне столько страданий, но… я так и не смог это сделать. — Ладно, Президент, если в этом письме какая-то глупость, я уверую в этого вашего Бога, попаду в этот рай и придушу тебя там!
Сложно описать, что я испытывал, когда я открывал письмо. Сердце замерло пока я читал первые же слова. Это действительно был подчерк Президента… не подделка, ведь писать так же совершенно чисто и опрятно никто другой не смог бы. И я вчитывался в каждое слово невероятно длинного письма…
[Даже не знаю, с чего начать… Привет, Акума, это я, Гинджоу!... ладно, получилось
Как же стыдно… потеряв друга я решил написать предсмертное письмо. И единственный, кому я могу его оставить – это парень, с которым я познакомился меньше года назад, и который при первой встрече врезал мне. Да, Акума, я не забыл. Ты поступил как скотина, не извинившись за это! Но я тебя все равно прощаю.
Акума… думая о смерти, и том, что я умер, когда ты читаешь это письмо, меня переполняют такие чувства… и больше всего это страх. Страх, что ты даже не вспоминал меня с момента как я умер… страх, что я навязываюсь тебе.
Знаешь, я совсем не умею дружить, поэтому даже не знаю, считаешь ли ты меня своим другом. У меня ведь никогда не было друзей до тебя или Хикари. Вы двое... пока я не встретил вас, я даже не думал, что был одинок.
Ты ведь знаешь, да? Знаешь, что я дурак… и все говорят об этом. Для тех, кто не знает меня я просто странный безотказный парень, которым все помыкают. Для тех, кто знает меня получше, я глупый фанатик, сошедший сума из-за своей веры. А тех, кто знает меня настоящего… а есть ли такие вообще? Я думаю, что ты понимаешь меня, Акума. Понимаешь, почему я так помешался на том, что должен всем помогать.
Я, Демон… Монстр в человеческом обличии. Тот, в чьем сердце нет никакого сострадания. Эгоист. Социопат. Меня по-всякому можно назвать. Но я не хороший человек. Именно поэтому я боюсь грешить, понимаешь? В надежде, что, если на мне не будет ни одного греха, Богу не за что будет меня наказывать.
Но что, если нет?…
Мне так страшно, Акума… что, если меня ждет Ад?
Однако… я не хочу жить. Этот мир… то, как я существую – разве это можно назвать жизнью? Все называют меня идиотом. Психически больным человеком. Каждый день моей жизни переполнен просьбами тех, кто презирает меня и считает, что использует. Из ста человек, которые просят у меня о помощи лишь десяток наберется тех, кому эта помощь действительно нужна. А еда… в последний раз я ел досыта лишь в приюте. После того дня я почти всегда подавлял чувство голода и необходимость в еде своей способностью, чтобы дать больше денег на милостыню.
Этот мир… я ненавижу его всей своей душой. И каждое мгновение своей жизни мечтаю о скором прекращении этого ужасного испытания.
Если ты это читаешь, значит мои мольбы были услышаны. Не печалься о моей смерти, Акума-кун. А лучше помолись за меня. И прости, что загрузил своими проблемами. Но мне хотелось, чтобы хотя бы один человек знал, кем был Сасаки Гинджоу, и почему он был идиотом.
P.s. Знаешь, я придумал нашей троице отличный герб. Да, знаю, виноват, что не посоветовался тобой. Но надеюсь, ты будешь чтить память и носить этот кулон.]
Чертовски длинное, и такое неинформативное… ведь я все это и так знал о нем.
— Чертов псих… — мои губы разошлись в улыбке. — Я ведь говорил… если ты написал какую-то глупость, я приду за тобой в рай, и там изобью тебя... — капли упали на бумагу. — Черт, Гинджоу, какой же ты придурок!
Слезы… мне было не стыдно признать, что я плакал из-за него. Сасаки Гинджоу был тем человеком, дружба с которым была для меня честью. И потеряв такого друга, я будто лишился своего крыла, с которым я возвышался над всеми своими проблемами этого мира.