Разбойник Чуркин. Том 1

Пастухов Николай

Глава 1

Москвичи, вероятно, слышали о знаменитом разбойнике Василии Чуркине, в своё время наводившем панический страх своими смелыми набегами, разбоями и грабежами на жителей Богородского уезда [3] и соседних с ними уездов губерний Владимирской, Рязанской и других. Он – уроженец подмосковной деревни Барской, Богородского уезда, брюнет, выше среднего роста, платного телосложения, широкоплечий, быстрый и смелый в своих движениях, как тигр. Под командой такого-то человека была целая шайка головорезов, бежавших с каторги. Разгуливая по Богородскому уезду, Чуркин имел свою полицию, состоящую

из пастухов Зубцовского уезда и некоторых крестьян, с которыми он водил хлеб-соль. Вот о нем-то я и хочу поведать читателям и рассказать о его замечательных похождениях.

3

Богородский уезд – административная единица в составе Московской губернии. Центр – город Богородск. Территория уезда включала современные Ногинский, Павлово-Посадский, Щёлковский районы, восточные части гор. округа Балашиха, сев. часть Орехово-Зуева, г.о. Королёв и Ивантеевка, значительную часть Орехово-Зуевского, части Пушкинского и Раменского р-нов Подмосковья. В 1929 г. уезд был упразднён, г. Богородск был переименован в г. Ногинск.

С молодых лет. разбойник этот начал заниматься сбытом фальшивых кредитных билетов и кражами; три раза он бегал из-под стражи и наконец по решению Владимирского окружного суда, как нам помнится, в 1873 году, был заключён в арестантские роты. Но недолго он погостил там: однажды выбрал удобный случай и бежал оттуда.

Вся полиция Владимирской и Московской губернии была поставлена на ноги для розысков этого атлета. Да и как было его не разыскивать! Кроме преступлений, совершенных им во Владимирской губернии, он находился под следствием у одного судебного следователя Москвы за сбыт фальшивых денег и-за составление разбойничьих шаек. Следователь Богородского уезда разыскивал его по обвинению в краже двух коров и лошадей у крестьянина деревни Антоновой и в убийстве сельского старосты деревни Ляховой Петра Кирова.

Во время розысков разбойника, до полиции доходили слухи, что его видели то в той, то в другой деревне, но схватить не могли или же боялись. Однажды становой пристав 1-го стана [4] Богородского уезда, как-то случайно, в августе месяце того же года, приехал на Фаустовскую станцию Рязанской железной дороги и, войдя в зал, заметил у буфета знакомую ему фигуру человека, который как будто старался быть не узнанным им. Становой не раз видал Чуркина и потому сейчас же узнал его в личности, стоящей у буфета. Ударив разбойника по плечу, становой громко сказал:

4

Стан – полицейско-административный округ из нескольких волостей. (Прим. ред.).

– Здорово, – Чуркин!

– Здравия желаем, – отвечал тот, сняв с головы картуз и низко кланяясь ему.

– Как ты сюда попал, любезный? Мы тебя давно уж ищем!

– Ну, вот, берите теперь, если я вам нужен.

– Попался, брат, извини, теперь уж не улизнёшь!

– Быть по вашему, не теперь, так после убегу, – отвечал разбойник, глотая стакан водки.

Около буфета сгруппировалась толпа любопытных, с какою-то жадностью вглядывавшихся в лицо смелого разбойника, который теперь стоял перед нею, как лист перед травой, поглядывая на всех волком. Он понял, что сопротивляться было невозможно, и беспрекословно отдался в руки становому. Наряжён был усиленный конвой сотских и крестьян, вооружённых дубинами, достали где-то кандалы, сковали Чуркина по рукам и по ногам и отправили в г. Богородск, где судебный следователь распорядился

посадить его в местную тюрьму.

– В общую прикажете? – спросили у следователя.

– Нет, зачем же! Ему нужно оказать почёт, посадите его в одиночную камеру.

– Покорно благодарю, ваше благородие, за такое ко мне внимание, – сказал Чуркин и отправился на казённую квартиру.

– Никого не пускать к нему на свидание! – приказал затем следователь полицейским.

– А если родные пожелают с ним повидаться?

– Никого не допускать! – повторил следователь.

Опустив на грудь голову, шёл Чуркин по направлению к тюрьме. В голове его роились мысли о том, каким бы это образом, находясь в одиночной камере, перекинуться несколькими словами с арестантами и узнать, каков у них смотритель тюрьмы. С этими мыслями он и вошёл в место своего нового жительства.

Сидит Чуркин в тюрьме день, сидит неделю, и никак не изловчится повидаться со своими соседями-арестантами. Тогда он прикинулся ягнёнком, сошёлся с тюремщиками, и благодаря их ходатайству его выпустили в коридор.

Арестанты знали Чуркина и, как своего атамана, встретили с необычайным уважением; увидав в числе их знакомого ему арестанта, Балабасова, он мигнул другим. чтобы они отошли в сторонку, что те и сделали. Балабасов был известный вор; рука его ни разу не дрогнула перед своей жертвою, хотя бы пришлось пролить её кровь. Чуркин хорошо это знал, а потому и вступил с ним в беседу.

– А что, каков у вас смотритель? – спросил Чуркин.

– Ничего, барин хороший.

– Приношения принимает?

– Да, не отказывается.

– Вот это-то мне и нужно было знать. Только правду ли ты говоришь, как бы дела-то не испортить?

– Верно; что мне тебя обманывать, – отвечал Балабасов.

– А можно отсюда жене грамотку послать?

– Я думаю, можно – через тюремщика.

– Если смотрителю дать какой-нибудь подарок, дозволит он или нет мне с женой увидеться?

– Дозволит: к другим допускает, мы видим.

– Что ж ему подарить?

– Сукна немецкого на сюртук, да рубликов пять денег, и будет на первый раз.

– Ну, а бумажкой и карандашом можно у вас разжиться?

– Есть, сейчас доставлю, – тихо сказал Балабасов и скрылся в общую камеру.

Получив бумагу и карандаш, разбойник отправился в свою камеру, написал записку жене по известному адресу, на один из городских постоялых дворов, передал её Балабасову, а тот упросил тюремщика доставить весточку по назначению.

На другой день, утром, хитрая молоденькая жена Чуркина вошла в квартиру смотрителя тюрьмы; тот вышел к ней и, увидав в руках её узелок, спросил:

– Ты что, голубушка, скажешь?

– К вам, ваше благородие, с прошением пришла, – сказала та.

– О чем такое?

– Муж мой в остроге сидит, повидаться с ним желала бы.

– Кто твой муж?

– Василий Чуркин.

– Разбойник-то этот! Нет, допустить не могу.

– Будь отец родной, хоть один разок дозволь его видеть. Какой он разбойник? Напраслину на него только взводят, – потряхивая узелком, кланялась ему в пояс баба.

– Что это ты к нему в свёртке-то несёшь?

– Это не к нему, родимый, а тебе подарочек принесла, – подавая ему узелок, вкрадчивым голосом заговорила хитрая женщина.

Смотритель взял у ней узелок, отправился с ним в другую комнату, развернул его и, увидав в нем аршина три чёрного сукна и пятирублевую бумажку, почесал за ухом, постоял немножко и, возвратившись к челобитчице, сказал:

– Приходи завтра, увидишься с ним.

Через несколько минут Чуркин уже знал о благоприятном исходе задуманного им дела и всё поглядывал, не войдёт ли в коридор его жена. Но пришедший затем смотритель Жданов сказал ему: