Разбойники Сахары. Пантеры Алжира. Грабители Эр-Рифа
Шрифт:
– Когда он собирается прибыть в Тимбукту?
– Через семь дней. Я сам приведу его сюда.
– Буду ждать. А сколько всего кафиров?
– Два европейца и один еврей.
– Ну что ж, за европейцев султан отвалит немало. Он давно мечтает заполучить белых рабов. А еврея с удовольствием сожжет, как бешеного пса.
– Только смотри не заикнись, что еврей – брат девушки, – предупредил Эль-Мелах.
– Хорошо, но за это тебе придется раскошелиться.
– А скажи-ка мне, Амр…
– Спрашивай, не стесняйся.
– Не было ли, случайно, среди рабов, захваченных твоими соплеменниками в
– Вроде был один. А что?
– Он нужен мне, чтобы убедить кафиров приехать в Тимбукту. Если старого хрыча уже продали, перекупи его или укради.
– К утру он будет здесь, клянусь. Я знаком со всеми здешними туарегами и легко найду человека, которого ты ищешь.
– Где мы встретимся?
– На невольничьем рынке.
– Удачи, Амр.
И Эль-Мелах вернулся к своему ангаребу. Эль-Хагар продолжал храпеть.
Наутро, когда они проснулись, туарегов с их мехари и след простыл.
– Разделимся, – сказал Эль-Хагар. – Я займусь розысками полковника.
– А я тогда поищу Тасили, – охотно согласился Эль-Мелах.
– Увидимся в полдень. Перекусим и поделимся добытыми сведениями.
Подождав, пока Эль-Хагар удалится, туатец уселся на своего мехари и покинул караван-сарай, вокруг которого уже сновали люди. Улицы были заполнены верблюдами, лошадьми и ослами, груженными разнообразным товаром. Кого тут только не было! Купцы марокканские, алжирские и триполитанские, чернокожие с берегов Нигера, туареги из пустыни, красавцы-бамбара и фульбе в широких уазроцах и огромных чалмах. Некоторые щеголяли едва ли не в султанских нарядах, кто-то ходил в одной набедренной повязке.
Все городские площади превратились в базары, где сбывались горы европейских и африканских товаров. Ведь Тимбукту нуждается буквально во всем. Даже дерево туда привозят из Нигера.
Горы сушеных фиников и инжира, проса и ячменя, фисташек и картофеля, цитронов и лимонов, с огромными трудностями привезенных из Северной Африки. Рулоны тканей, пирамиды мыла, связки свечей, французские безделушки, сахарные головы, шкатулки из кораллов, и среди всего этого изобилия – горки драгоценной соли, которую продают здесь едва ли не на вес золота. Соль служит деньгами, за пять-шесть либр [24] соли можно купить раба во цвете лет.
24
Либра – мера веса, равная 327,45 грамма.
Надо всем этим висел оглушительный гомон, в который вносили свою лепту сновавшие туда-сюда навьюченные животные. Несмотря на все попытки кисуров навести порядок, шум, гам и толчея лишь усиливались.
Эль-Мелах ехал сквозь толпу к невольничьему рынку, расположенному под навесом на широкой площади. Продвигался он с трудом: торговцы, только бы не упустить выгодной сделки, предпочитали, чтобы верблюды и кони оттоптали им ноги.
Знакомых туарегов пока видно не было, но толчея и здесь была порядочной. На рынке продавали негров со всей Африки: бамбара, бара-исса и прочих прибрежных жителей Нигера; массина, бахима, фульбе… Под навесами жались друг к другу старики и молодые, дети, мужчины, женщины. Все – голые,
Их придирчиво осматривали, ощупывали, заставляли бегать или поднимать тяжести, чтобы увидеть мускулы, заглядывали в рот, проверяя зубы, принуждали драться, оценивая их силу. Хозяевами были в основном туареги, эти ужасные пираты Сахары, которые ураганом проходили по окрестностям Тимбукту, грабя и захватывая в плен всё и вся.
Эль-Мелах напрасно обошел навесы. Приятеля нигде не было. Тогда он привязал мехари в тени пальмы, сам сел рядом, раскурил трубку и принялся ждать.
Полдень еще не наступил, когда он увидел Амра, за которым брел мавр лет шестидесяти, высокий и крепкий. Туарег тащил раба на веревке, привязанной к запястьям, при этом сильно ее дергая и понося несчастного почем зря. Заметив Эль-Мелаха, он подошел к нему и спросил:
– Это тот человек, которого ты ищешь?
– Не знаю. – Эль-Мелах пристально посмотрел на мавра. – Ты слуга Бена Нартико, у которого есть сестра по имени Эстер?
Услышав эти имена, мавр вздрогнул и изумленно уставился на Эль-Мелаха.
– Твое имя Тасили? – продолжал допытываться тот.
– Откуда ты знаешь? – Голос раба дрожал.
– Это он, – подтвердил туарег. – Мне сказали, что его зовут Тасили, а в плен он был взят в оазисе Эглиф.
– Все верно, – кивнул мавр.
Эль-Мелах развязал ему руки и сказал:
– Ты свободен. Если хочешь, я провожу тебя к твоим хозяевам.
– К господину Бену и госпоже Эстер? – ахнул старик.
– Да.
– Когда я смогу их увидеть?
– Завтра.
Эль-Мелах кивком попрощался с Амром, прибавив на туарегском:
– Здесь же. Через два дня.
– Буду ждать, – понимающе усмехнулся вождь.
Эль-Мелах и мавр, ведя мехари в поводу, миновали людные улицы и подошли к караван-сараю как раз в тот момент, когда вернулся Эль-Хагар.
– Что за старика ты привел? – спросил тот.
– Вижу, мне повезло больше, чем тебе, Эль-Хагар, – похвалился туатец. – Раздобыл сведения о полковнике?
– Нет.
– А я меж тем не только разыскал Тасили, но и выяснил, что полковника Флаттерса продали в рабство султану.
– Ты удивительный человек, Эль-Мелах! – Эль-Хагар взглянул на него с восхищением.
– И это еще не все, – продолжил Эль-Мелах с коварной усмешкой. – Я узнал, что вчерашние туареги подались за Нигер, в Сарай-Ямо, где располагается их дуар.
– Значит, наши дела здесь окончены.
– Да, пора возвращаться к маркизу. У тебя деньги есть?
– Господин дал мне немного золотого песку.
– Тогда пойдем купим мехари для старика и немедленно тронемся. До заката будем в оазисе.
Глава XXV
Дом старого Нартико
Семь часов спустя, к величайшему удивлению маркиза и Рокко и неимоверному ликованию Бена и Эстер, Эль-Хагар, Эль-Мелах и Тасили возвратились в оазис Тенег-эль-Хадак.
Все четверо приветствовали старого Тасили, который, увидев своих молодых господ, разрыдался от счастья. Маркиз, обрадованный новостями, долго расспрашивал предателя о судьбе полковника. У Эль-Мелаха на все был готов ответ.