Разбуди меня
Шрифт:
— А мама? Папу… — хриплю, грустно улыбаясь.
Не отвечает.
— А почему у тебя фамилия мамина? — пытаюсь нащупать хоть какую-то нить, чтобы не рухнуть окончательно.
Пожимает плечами.
— Папа, гововил, мама пвидет-пвидет… Никуда не денется! — такой интонацией, словно копирует раздражённого взрослого.
— Мм. Они поссорились?
Кивает.
— И мама не пришла?
Поднимает на меня глаза.
— Это секвет.
Съезжая по стене,
Прихожу в себя, растерянно глядя на него.
С кем ты собрался конкурировать, Танго? Тяжело сглатываю. Смешно.
Внутри горечь.
Что от меня осталось без ног? Что-то же осталось?
Протягиваю к себе гитару.
Пальцы перебирают струны.
Тико положив подбородок на пухлые ручки, внимательно слушает, глядя не моргая мне в глаза.
Хмурясь, вынужденно улыбаюсь ей. Обычный перебор интуитивно трансформируется в конкретную мелодию. Дверь с террасы открывается.
— "Когда разлюбишь, не забудь позвонить… поговорим…"
Поднимаю взгляд, встречаясь глазами с Татико. С ней ещё несколько человек.
— "Не приезжай… Я не поверю глазам… твоим!"
Все замирают.
Хрипло пою ещё пару строк, голос гаснет. Ее держит за руку мужик. На ней висит его вывернутый пиджак, большой ей на несколько размеров. И сползший рукав, прячет их кисти.
Белое женственное платье промокло насквозь. Просвечивает и облепляет тело. Мокрые волосы плетями лежат по плечам.
Уставившись на их кисти, задохнувшись, молчу.
— Ну, здваствуйте! — с претензией и по деловому ставит руку в бок Тико.
— Детка… — выдыхает Тати.
Дёргается вперёд, но он одергивая ее за руку, тормозит.
Тико сама прижимается к маминому бедру. Она кладет руку на голову дочери.
— Ты в порядке?!
— В повядке! Я шва… шва… упава. Пвакала. Митяй меня нашев. Конфет дал. Пиявок…
Я не смотрю на ее мужа. Только ей в глаза.
У нее уставший, убитый взгляд.
"Прости…", — одними губами.
Демонстративно сминаю ее письмо. Так сильно, что кисть дрожит.
Не прощаю.
Он присаживается перед девочкой.
— Тебя никто не обижал?
— Нет…
— Этот человек трогал тебя? — тихо.
Кровь бросается мне в лицо от гнева.
— Да вы с ума сошли?! — встаёт на мою защиту тетка.
— Эльдар! — гневно дёргает его за руку Татико.
— Что? Я хочу знать.
— А где кресло твое? — причитает тетушка, подавая мне костыли.
— В грязи застряло.
Ее муж смотрит мимо меня, оглядывая все вокруг.
— Почему ты
— Потому что она была мокрая! — цедит, дёргая его за руку опять Тати.
— Я спрашиваю у ребенка, а не у тебя, — холодно одергивает ее он.
— Я замевзла. Митяй сказав надо сувшить вещички.
— Он тебя переодевал? Трогал?
Отрицательно качает головой.
— Хватит, ради бога! — дёргает его Тати.
Он, поднимаясь, дёргает ее в ответ к себе. Оскаливается на нее.
— Хватит, Эльдар, — гневно прищуриваться она.
— Мы благодарны за помощь нашему ребенку, — прохладно и не глядя на меня, словно вникуда.
Отворачивается, вытаскивая из кармана портмоне. Рука Татико как-то неестественно тянется за его рукой, словно он не отпускает ее.
Оставляет на камине деньги.
— Тико, пойдем.
Я смотрю вслед Татико. Смотрю с болью и пробитой насквозь грудиной.
Вот так бывает у взрослых. У детей — нет. А у взрослых — да. Да, подружка?
Тати, оборачивается, выходя, пытаясь поймать мой взгляд.
— Спасибо! — виновато.
Он тянет ее. Споткнувшись, она оборачивается ещё раз…
Встаю на костыли. Поднимаю деньги. Приличная такая пачка.
— Тико! — окликаю я. — Иди сюда, малыш!
Вырывая руку у отца, бежит ко мне.
Он недовольно оборачивается.
— Забери-ка, — отдаю ей деньги.
Потому что, пошел он на хуй!
— В копилку положишь. Есть у тебя копилка?
Отрицательно крутит головой.
Снимаю с полки свою детскую, которая давно стоит как статуэтка. Польская, отец привозил. Дарю ей.
Держа в одной рук купюры, в другой собачку-копилку, на мгновение прижимается к моему бедру щекой, как пару минут назад к Татико.
— Пиявочек ковми! — велит мне шепотом.
И убегает.
Грустно смотрю ей вслед.
— Димочка… Ты не расстраивайся… Богатые люди, они такие. Бесцеремонные. Плюнь.
Пытается успокоить меня тетушка, наводя порядок.
— Аха… — киваю, глядя им вслед.
Они подходят к калитке. Он открывает дверь.
Вдруг их сомкнутые руки повисают в воздухе, не касаясь. Но когда он тянет к ручке свою, ее кисть почему-то тянется следом.
Присматриваюсь.
И меня глючит, что цепь… От наручников?
Это проф деформация, Танго! Какие наручники?..
Приглядываюсь опять, но они уже выходят, вслед за моим маленьким Амуром в белой тоге.
Ты видишь, то, что хочешь! Ты пытаешься оправдать происходящее!
А если, нет?
Вспоминаю ее неадекват от стяжки.