Разбуди в себе зверя

Берсерк создан для победы.

Берсерк создан для подвига.

Берсерк создан, чтобы его уважали и боялись…

Сон походил на бестолковый кошмар. Он будто застрял, завис в кромешной тьме. Вязкая, густая, она окутывала всё вокруг, давила на грудь, затрудняя дыхание. «Внимание, дом окружен!» – заревел металлический голос в ушах. Он попытался приподняться, но тело не слушалось. Грохнули выстрелы, в нос ударил резкий запах пороховой гари. Вадим Орлов закашлялся и с трудом разодрал слипшиеся ресницы. Выстрелы и искаженный мегафоном голос не исчезли вместе с пробуждением. Он нервно вытер ладонью мокрый от слюны рот и резко тряхнул головой, пытаясь прогнать остатки сна. Движение отдалось резкой болью в висках, Вадим непроизвольно застонал. «Как же так, выпили-то немного, а такое похмелье. И что вообще происходит? Кто стреляет?» Он тяжело сполз с дивана и на четвереньках двинулся к окну. Держась за стену, встал на ноги, прижался плечом к простенку и осторожно выглянул на улицу. Первый ноябрьский снег во дворе был вытоптан многочисленными бойцами ОМОН, которые стреляли по окнам второго этажа, перебегая между машинами. Сверху раздалась автоматная очередь, пули подняли фонтанчики снега, омоновцы

залегли. Орлов с усилием оторвался от стены и, тяжело ступая на ватных ногах, с трудом добрался до лестницы, ведущей на второй этаж офиса.

– Тагир! Тагир, твою мать! – глухо прохрипел он, задрав голову вверх.

Выстрелы на втором этаже стихли, через секунду сверху раздался звук разбитого стекла и грохнул взрыв гранаты во дворе. Вадим, тяжело переставляя ноги и опираясь на стену, медленно преодолел два пролета. Опасаясь шальных пуль, медленно, сантиметр за сантиметром, он высунул голову из-за косяка двери и осмотрел обширный зал, который служил ему кабинетом. То, что он увидел, не укладывалось в голове. Посередине, раскинув руки, лежали тела двух его охранников, а в стене, позади рабочего стола, чернел пустотой открытый сейф. Вчера утром он лично положил туда два миллиона долларов, однако сейчас их там не было. Окна напрочь были вынесены ураганным автоматным огнем, который беспрерывно вели омоновцы. Орлов двинулся вдоль по коридору, увидел открытый люк на чердак, приставленную к проему лестницу и мысленно выругался.

– Тагир! – вновь позвал он своего заместителя.

Ответа не последовало. Вчера они пили вместе, и сейчас Тагир должен быть в офисе, однако, по-видимому, ушел через чердак в соседний подъезд особняка.

– Су-у-у-ка! – прохрипел Орлов.

По лестнице загрохотали армейские ботинки. Вадим тяжело повернулся всем телом навстречу бегущим по коридору бойцам в камуфляже. Он поднял руки, открыл пересохший рот, пытаясь что-то крикнуть, но удар прикладом автомата прервал его попытку.

Своего родного отца Денис никогда не видел, а мама никогда не вспоминала о нем. Только однажды в ответ на его расспросы она бросила короткую фразу:

– Если бы не твое появление, я бы вообще считала этого человека самой страшной ошибкой в своей жизни.

До десяти лет Денис жил в Санкт-Петербурге. Когда его мать неожиданно выскочила замуж за финна и увезла сына за границу, он воспринял это довольно трагично. Школа, друзья, привычная обстановка – всё осталось где-то в прошлой и такой, как ему казалось, налаженной жизни. Финн, которого звали Матс Линд, на поверку оказался шведом. Это в начале их знакомства Денис решил, что раз они уезжают в Финляндию, значит, новый муж мамы – финн. Матс был совладельцем шведской фармацевтической компании, основанной еще его дедом, и руководил финским филиалом. Подростку не хватало мужского общения, однако первое время Денис воспринимал Матса с осторожностью, но затем просто привязался к отчиму и даже полюбил его. Как выяснилось, Линд не мог иметь детей и с радостью принял десятилетнего пасынка, тем более что Денис очень походил на скандинава. Светлокожий, голубоглазый, со светло-русыми волосами, правильными чертами лица и мужественным подбородком. Последняя деталь, по-видимому, досталась ему от отца, так же, как и широкие плечи, и развитая мускулатура. Ему не приходилось прикладывать особых усилий, часами таская железо для наращивания мышц. Парень обладал некой генетической предрасположенностью, поэтому даже простые упражнения с собственным весом давали потрясающие результаты.

Вскоре Денис ударился в спорт. Он занимался всем подряд, часто меняя виды, и наконец остановился на единоборствах. И здесь он не смог сразу выбрать ни один из видов и перепробовал почти всё, что предлагали спортивные клубы в их городе. По большому счету, ему было всё равно, чем заниматься, лишь бы иметь возможность биться в полный контакт. Парню не нужно было учиться драться. Казалось, насилие заложено в нем на генном уровне. Кто-то тренируется годами и никак не может научиться сдерживать свой страх перед схваткой. Денис же просто выходил на бой, и всё происходило само собой. Удар, нырок, уход от нападения, снова удар – и противник уже лежит. Бокс, кекусинкай каратэ, асихара каратэ, полицейское дзю-дзюцу, кэмпо – он перепробовал всё и в итоге остановился на боевом самбо. Бойцов на соревнования разного уровня отбирали очень тщательно, так как для успешного применения полученных знаний им также была необходима высокая психологическая устойчивость. А у Дениса с этим возникли определенные проблемы. Пропуская удары, он начинал впадать в неконтролируемую ярость и почти полностью прекращал думать. Мозг отключался, и боец бросался в атаку с яростью дикого зверя. Иногда это приносило успех, но чаще всего он утрачивал контроль и проигрывал. Тренер пытался исправить ситуацию и довольно много занимался с ним психологической подготовкой. Через полгода его титанические усилия принесли первые плоды. На очередном чемпионате Денис был вне конкуренции, пройдясь, как тяжелый каток, по своим соперникам. Бился он с остервенением, словно на карту поставлена его жизнь, и напоминал жуткую машину для уничтожения. Это был первый и последний успешный турнир, в котором он выступал за свой клуб. Через месяц умер отец Матса, и они вынуждены были переехать в Швецию. Денис ненавидел перемены. Он резко отрицательно отнесся к переезду в чужую страну, замкнулся, стал капризным и раздражительным. Только новый тренер, который оказался выходцем из России, помог родителям привести его в норму. И вообще, этот клуб и условия тренировок не шли ни в какое сравнение с его прошлой командой. Успех не заставил себя ждать. За три года Денис стал призером многих международных турниров.

Линды были небольшой семьей, а если говорить честно, то после смерти отца Матса очень небольшой. Если исключить очень дальних родственников, с которыми последний из рода Линдов практически не общался, то единственным наследником стал его приемный сын. Когда Денису исполнилось девятнадцать и он окончил школу, то не ушел из родительского дома, как большинство его сверстников. Он почти год отработал в фирме отчима курьером, не прерывая тренировок. Практически Денис просто числился на работе, посвящая всё свое время занятию любимым спортом. Тот год ознаменовался для него переходом в любительское ММА. Смешанные боевые искусства (часто называемые «боями без правил») представляли собой сочетание множества техник, школ, направлений единоборств. Это как нельзя лучше устраивало Дениса. Он давно мечтал заняться этим спортом, считая такой вид самым приемлемым для себя. Шлемы, накладки на ноги, пятиугольный рейдж, где проходили поединки, – всё было в новинку и приятно радовало. Его мастерство росло день ото дня, и тренер делал на него большие ставки. Тогда же, по настоянию Матса, он поступил в университет и по прошествии трех лет получил диплом менеджера. За полтора года до окончания обучения судьба свела его с одним эмигрантом из Израиля. Бывший офицер спецподразделения израильской армии зарабатывал, давая уроки самообороны домохозяйкам. Смуглый, почти двухметровый гигант под сто килограммов весом, с впечатляющей, рельефной мускулатурой производил неизгладимое впечатление на женщин, и от желающих посещать его курсы не было отбоя. Денис случайно узнал, что парень в совершенстве владел крав-мага – разработанной

в Израиле военной системой рукопашного боя. В отличие от многих единоборств, её предназначение – обеспечить физическое выживание, а не духовное самосовершенствование. Как при обороне, так и при нападении всё построено на использовании рефлексов человека. Для достижения спортивных успехов на ринге эта система практически бесполезна, но для выживания на улице, при нападении вооруженного противника, она была незаменима. Он выпросил у отчима дополнительные деньги на оплату уроков и начал тренироваться. Через год, в сочетании с навыками, полученными на занятиях по боевому самбо, он мог выстоять даже против группового нападения. Хотя кулаки у Дениса чесались не по-детски, применить эти навыки на практике случай не представлялся. Зато впереди маячила успешная карьера профессионального бойца с многомиллионными контрактами. Но непредвиденный случай перечеркнул всё. Очередной турнир, где на пути к финалу он громил всех своих соперников, легко и непринужденно справляясь с ними, закончился довольно драматично. В финальном бою было всё не так легко, он был сложный. Противник, физически очень крепкий, в прекрасной форме, спустился с более высокой весовой категории и был тяжелым соперником в прямом смысле слова. Денис выгрызал победу зубами, выигрывая с минимальным преимуществом. В самом конце схватки, когда у бойцов практически не осталось сил, Денис понял, что выигрывает. Движения его соперника становились всё более вялыми, в его взгляде сквозило апатичное бессилие, которое вскоре сменилось злостью и отчаянием. Денис приготовился провести решающий прием, но неожиданно противник захватил пальцы его левой руки и резко вывернул. Это был запрещенный прием. Что-то тихо хрустнуло, боль и слепая ярость затмили рассудок. Еще до того, как судья успел остановить бой, он поднырнул под руку соперника и сразу же провел жесткий удар локтем в солнечное сплетение. Это тоже был запрещенный прием. Противник был полностью деморализован. Судья попытался предотвратить расправу, но Денис машинально двинул его локтем в печень. Корчась от боли, рефери мгновенно свернулся калачиком на полу. Затем Денис принялся методично избивать соперника, и только вмешательство его тренера позволило избежать фатальных последствий. В итоге соперник Дениса неделю пролежал в коме, судью пришлось оперировать, а несостоявшегося чемпиона после долгих разбирательств пожизненно дисквалифицировали за неспортивное поведение. Его отлучили не только от соревнований. Запрет распространялся и на тренировки, и даже на посещение бойцовских клубов. Жизнь остановилась, был потерян смысл существования. Все его усилия, вложенный труд пошли прахом. Казалось, что его провернули через мясорубку и превратили в противно пахнущий фарш. Почти месяц он провалялся дома, тупо глядя в потолок. Денис не знал, что такое похмелье, но его нынешнее состояние напоминало именно это. Веселая вечеринка закончилась, обернувшись страшной утренней депрессией. И как вернуть состояние безграничной уверенности в себе, которое сопровождало его в последние годы, состояние всемогущего победителя, он не знал. Никакие попытки матери и отчима как-то расшевелить сына не имели успеха. Неожиданно для себя он обнаружил, что у него и друзей-то настоящих нет. Просто были ребята, с которыми он проводил свободное время, была девушка, которую, как ему казалось, он даже любил. Однако чемпион кончился, и сейчас, после инцидента, все стали как-то по-другому относиться к нему. Денис чувствовал напряженное отчуждение с их стороны и, как следствие, сам не хотел никого видеть. Оставался только друг детства – Мишка Савин, самый близкий друг, еще со времен начальной школы. Тогда они ни дня не проводили друг без друга, однако когда мать и Денис переехали, друзья постепенно отдалились. Денис несколько раз приезжал в Петербург, и тогда они встречались и, как в раннем детстве, гоняли по улицам северной столицы. Только с появлением у ребят мобильных телефонов их общение приобрело регулярный характер, и хотя их интересы были довольно разными, они продолжили тесное общение. Окончив школу, Миха уехал учиться в Москву, а после получения диплома остался жить в столице. И сейчас, как он сам выражался, «что-то мутил» там по компьютерной теме. Мишка был парнем позитивным, никогда не унывал, во всём выискивая положительное. Если где-то убывает, значит, где-то должно прибывать, и стоит подумать, как извлечь выгоду из сложившейся ситуации. Последние несколько лет он регулярно мотался к Денису в Швецию, поэтому у него всегда была действующая виза, и как только узнал, что друга постигло несчастье, не раздумывая рванул в аэропорт. Только по приезде Миха реально оценил масштаб трагедии, и психологическое состояние Дениса ему очень не понравилось. Мишка попробовал переключить его сознание на другие темы, представить жизнь как игру, в которой не бывает проигрыша. Но, увы, видимо, сейчас достучаться до Дениса было намного сложнее, чем просто переключить телевизионный канал или включить музыкальную запись.

– Дэн, а переезжай ко мне, – неожиданно предложил он, исчерпав все средства убеждения.

Денис не сразу понял, куда зовет его друг, и решил уточнить:

– Ты что имеешь в виду? Куда к тебе?

– В Москву, – пояснил Миха таким тоном, как будто речь шла о простой загородной прогулке.

Дэн вытаращил на него глаза и крутанул пальцем у виска.

– Ты че, больной? На хрен я там нужен? Что делать буду?

– А здесь что делать будешь?

Денис пожал плечами. Что делать дальше? Над этим он не задумывался, окунаясь раз за разом в собственные обиды и переживания. В мыслях он мечтал, что вот-вот все одумаются и прибегут к нему с просьбой вернуться. Ведь он не простой спортсмен, он чемпион, он победитель! Таких один на тысячу!

– Не знаю, – буркнул он. – Может, ты ко мне переберёшься?

Миха замахал руками и засмеялся.

– Шутишь?! Вот я-то тут действительно никому не нужен. Да я даже язык толком не знаю. Да и дело у меня в Рашке налажено. А у тебя здесь – как в стойле. Ни вправо, ни влево. Только дернешься – и уже полиция или налоговики за тобой гонятся. Никакой свободы личности.

– Для жуликов – да. Никакой, – согласился Денис.

– Так уж и жуликов, – обиделся Миха. – Ничего криминального я не делаю. Просто некоторые вещи не получается проворачивать без нарушений. А здесь за этим уж очень строго следят.

Денис устало отмахнулся. Этот спор периодически возникал между ними, и никто не мог доказать свою правоту, оставаясь каждый при своем мнении.

– И еще одно. Там ты сможешь продолжать тренироваться и даже в соревнованиях участвовать. В России плевать хотели на все ваши дисквалификации и запреты.

– Так на официальные соревнования меня все равно не выпустят. Ни в России, ни в Европе.

– И что?! Только Москва больше вашей Швеции вместе с Финкой. Знаешь, сколько желающих найдется морду тебе набить?

Денис криво усмехнулся: «Набить морду! Мечта!» Он потер подбородок и тоскливо вздохнул.

– Давай поднимай жопу! Пойдем куда-нибудь, отвиснем, а то ты на меня тоску нагоняешь, – решительно заявил Мишка.

Денис кивнул и, нарочито кряхтя, поднялся с кровати.

Они бродили по улицам, разглядывая неоновые вывески, окна ресторанов и кафе, где сидели за столиками праздные и счастливые люди, магазины с нарядными манекенами. Через пару часов друзья уже вяло перебрасывались словами, устав от бесцельной прогулки по улицам. Наконец Миха замер перед входом в один из многочисленных баров и вопросительно посмотрел на своего друга. Он знал, что Денис не жалует такого рода заведения, но тот равнодушно пожал плечами и кивнул.