Разбуженная страсть
Шрифт:
Прежде всего он не ожидал увидеть тут гусей и их помет. Однако эти ужасные серые твари свободно бегали по оставшейся траве, и Тео, проходя в ворота, мысленно поблагодарил миссис Расселл за совет надеть высокие сапоги. Чтобы добраться от ворот до дома, искусно маневрируя между кучками гусиного помета, следовало бы страдать пляской святого Витта, – а это испортило бы первое впечатление о нем местных жителей. Поэтому он неотрывно глядел прямо перед собой и шагал вперед.
Тут появился очередной гусь и, вытянув шею, зашипел на Тео с явно торжествующим выражением
– Здесь живет семья Уивер, – заметил мистер Гранвилл.
– Уиверы… – повторил Тео, чтобы показать, что внимательно слушает. – Но что у них за дом? Как будто сделан из грязи. – Это было еще мягко сказано. При взгляде на стены на ум приходило содержимое выгребной ямы.
– Да, частично. Опоры деревянные, а между ними глина, смешанная с соломой. Не так красиво, как камень или кирпич, но зато довольно прочно. Дом простоял больше ста лет. Полагаю, когда-то его покрывала побелка.
Уже у самого дома Тео услышал плач младенца, от чего у него зашевелились волосы на затылке. И тут, словно для того, чтобы нанести последний штрих на эту картину запустения, из-за угла выскочила большая свинья и направилась к входной двери, явно намереваясь войти вместе с гостями.
– Почему свинью впускают во двор? – тихо спросил Тео, прежде чем Гранвилл успел постучать в дверь. – Да еще и гуси тут же…
– Потому что это – их земля. – Гранвилл насмешливо взглянул на него. – Помните, они наемные работники, а не фермеры-арендаторы, к которым вы привыкли в Браутон-Холле.
Работники… Еще один важный факт, который он упустил. И все же гусей можно было держать в загоне.
Гранвилл постучал. Свинья подошла ближе. Приближался и плач ребенка, потому что тот, кто держал его на руках, собирался открыть дверь. Тео снял шляпу, и Гранвилл последовал его примеру.
– Миссис Уивер, добрый день! – громко произнес управляющий, стараясь перекрыть все усиливающийся плач ребенка. Свинья бросилась внутрь, но Тео преградил ей путь ногой. – Позвольте представить вам мистера Мирквуда, старшего сына хозяина. Сегодня я показываю ему поместье.
С удивительной ловкостью свинья сделала ложный выпад в левую сторону, а затем резко кинулась вправо. Тео снова выставил перед ней сапог, вызвав негодующий визг и хрюканье, прибавившиеся к общей какофонии.
– Заходите, – сказала миссис Уивер. – Рада встрече с вами, сэр, – весьма неубедительно добавила она.
Честно говоря, и Тео был не особенно рад увидеться с ней, а также с ее орущим младенцем и другими бесчисленными детьми, которых он заметил в грязных комнатах. Возможно, они все были достойными людьми – но о чем ему с ними говорить? Не о чем. Точно так же, как и со свиньей, теперь громко выражавшей свое возмущение за закрытой дверью.
Мистер Гранвилл и миссис Уивер поговорили о погоде и о недавно собранном урожае, а Тео оставалось лишь оглядываться вокруг. Дом был одноэтажный, с большой комнатой в передней части и двумя дверьми в задней стене, ведущими в другую часть. Возможно, там находились спальни некоторых Уиверов. И конечно же, в этом доме было бы неплохо как следует убраться –
Всего детей оказалось десять человек. Несколько девочек, несколько мальчиков и несколько младенцев неопределенного пола в платьях с оборками и с нестрижеными кудрями. Почти все они с безразличным видом лежали на полу, на убогих тюфяках. Парочка из них удостоила его мрачным взглядом, но в основном на него не обращали особого внимания.
Разве можно было любить таких детей, неспособных к труду и даже к детским шалостям? Да, у них не было всех тех преимуществ, которыми обладал он в детстве, но в чистом доме настроение их заметно бы поднялось, и хотя бы уборку они могли бы сделать. Кто-то должен был сказать им об этом.
Один из самых маленьких проснулся, несколько раз кашлянул и снова закрыл глаза. Возможно, у него какая-нибудь заразная болезнь. Возможно, вся эта комната кишит микробами. Будь он их родителем – заставил бы выйти из дома и подышать свежим воздухом.
Его внимание привлекло движение в углу – кто-то все же не сидел сложа руки. На стуле расположилась круглолицая девочка лет пятнадцати, склонившая голову и что-то державшая на коленях. Может быть, рукоделие? Или домашнее животное? Нет, она держала листок золотистой бумаги и тщательно складывала его. Любимое занятие девочек, если судить по его сестрам. Они много часов проводили за этим делом, создавая поразительные вещи – лебедей, замки и замысловатых человечков со складными руками и ногами. Но когда им исполнилось столько лет, сколько этой девочке, они забросили подобные занятия.
Тео увидел, как она сложила листок бумаги пополам, соединив углы. Потом – снова пополам. И так еще и еще, пока не получился маленький квадратик толщиной в шестнадцать листов. Тут она внимательно посмотрела на него, перевернула и начала разворачивать – сначала до восьми частей, потом до четырех, потом до половины и, наконец, полностью. Бумага в местах складывания почти просвечивала насквозь. Девочка разгладила ее на коленях и принялась складывать заново с тем же пристальным вниманием.
Когда миссис Уивер отошла к ребенку, Тео наклонился к Гранвиллу и вполголоса произнес:
– Их старшая дочь умственно отсталая?
– Да. – Управляющий коротко кивнул, всем своим видом давая понять, что этот вопрос лучше было бы отложить до того момента, как они покинут дом.
Поэтому Тео больше не заговаривал об этом. Но теперь в доме, который посетило такое горе, все выглядело по-другому. А ведь его сестры когда-то занимались более замысловатыми делами; где-то у него даже хранилась красивая коробка, которую сделала для него Мэри. Сестры также стали интересоваться платьями и балами, на которые их можно было бы надеть. И еще – молодыми людьми, которых они там встретят. Конечно, ни одной девочке в этом доме не удастся попасть на бал, но старшая дочь останется здесь навсегда. И будет смотреть, как ее младшие сестры растут и создают собственные семьи…