Шрифт:
Осень упорно не хотела вступать в свои права. Или наоборот лето не спешило сдавать свои позиции. На улице по-прежнему светило солнце, а москвичи не торопились одевать куртки и доставать с антресолей осеннюю обувь с зонтами. Вроде начало октября, а погода абсолютно июльская – жара, зелень вокруг и дикое желание махнуть из пыльного города к воде, на шашлыки.
Женьку Мезенцеву правда все эти погодные приятности сегодня совсем не радовали. Утро никак не хотело становиться добрым, девушка металась по дежурке от сейфа к чайнику и никак не могла понять, чего же ей хочется.
Вчера вечером она вдрызг разругалась с очередным
– Ты бомба со сломанным часовым механизмом, – заявил ей в порыве ссоры один из ее кавалеров. – Никогда не знаешь, когда рванет и на какой кочке.
Женька не вписывалась ни в один из стандартов девушки, который пытались к ней примерить мужчины. Она не любила ночные клубы, не закатывала томно глаза на выставках современного искусства, и не пыталась восхищаться крутостью мужчины, увлекающегося байками или оружием. Напротив, она сама не хуже этих крутых разбиралась в оружии и довольно уверенно управлялась с любым транспортным средством, способным ездить. А одному мачо, который попытался назвать ее «дикой кобылкой» и прижать к себе силой, просто без затей сломала руку. И томным голосом прошептала после этого на ухо подвывающему от боли ухажеру, что при следующей встрече посадит его за попытку изнасилования. Или просто пристрелит при задержании.
В этот раз ей показалось, что все будет по-другому. Максим сумел удивить ее тем, что не пытался ничего из себя строить. Он просто подошел к ней в кафе, где Женька ужинала после работы и прямо спросил, нет ли у нее желания познакомиться. И ничего из себя не строил. Он вел себя так, будто они знакомы уже тысячу лет. Вполне адекватно реагировал на все ее шутки, не пытался затащить на какое-то «светское» мероприятие, а просто встречал у метро «Сухаревская» и они шли гулять. Разговаривали обо всем на свете и как быстро выяснили, что у них много общего в интересах. Они читали одни книги и любили одинаковые книги. Максим не добивался Женьку, он просто вошел в ее жизнь и остался там, как будто сел в кресло, давно только его и дожидавшееся. Удобно и основательно. Женька порхала от радости, Максим подарил ей какой-то смысл кроме работы.
Женька начала носить платья, пыталась научиться готовить и, к вселенской радости мамы, даже предприняла попытки освоить кулинарию.
Так было до вчерашнего вечера, когда все закончилось.
Максим как обычно встретил ее у метро, но повел не гулять, а в ресторан на Проспекте мира. Они сидели там пару раз после прогулок, и Женьке это место казалось каким-то пафосным и пригодным только для праздничных мероприятий. Там Максим каким-то будничным тоном объявил ей, что он все продумал, они продают Женькину квартиру, она переезжает к нему, а на вырученные деньги они купят участок земли в Подмосковье, где будут строить дом. Им надо пройти обследование в перинатальном центре, и Женька должна забеременеть. Как раз к моменту родов у них будет загородный дом, в котором
Сначала Женька подумала, что это глупая шутка. Но Максим был абсолютно серьезен и сказал, что конфетно-цветочный период закончился, поэтому пора планировать будущее, что он любезно и сделал. За них двоих. Потому что Женька еще недостаточно взрослая и неспособна сделать это достаточно грамотно.
Лейтенант Мезенцева медленно выдохнула. Потом глубоко вздохнула. И началось…
Сказать, что Женька орала – это ничего не сказать. На ее матерные крики сбежались все официанты и охрана всех близлежащих заведений, включая бизнес-центры. Остановил ее поток сознания только вызванный кем-то наряд полиции, сотрудникам которого Женька гордо продемонстрировала удостоверение с фразой «Спокойно мальчики, здесь все свои», вылила Максиму на голову чашку кофе и удалилась с высоко поднятой головой.
В результате вечер не задался, ночь, как положено, стала нервной, ну а утро просто плохим.
Дверь хлопнула и перед Женькой появился дорого одетый мужчина, лет шестидесяти азиатской наружности.
– Здравствуйте! – слегка поклонился он, негромко поприветствовав Мезенцеву. – Не могли бы Вы проводить меня к начальнику?
– Здравствуйте! – откликнулась Женька. – А Вас ожидают?
– Нет, но мне сказали, что именно здесь мне могут помочь, – у гостя почти отсутствовал акцент.
– А кто сказал? – не отступала Женька.
– Девушка, – гость оставался спокоен и учтив, никак не реагируя на грубость Евгении. – Доложите, пожалуйста, о моем прибытии. Мне надо поговорить с Вашим начальником.
И он протянул Женьке визитную карточку. На плотном черном картоне, больше похожем на пластик, красивой золотой вязью было написано «Рубин Алишерович Исраилов» и номер мобильного телефона. На обратной стороне в таком же стиле тянулось длинное наименование должности.
– Директор фонда содействия и международной помощи землякам родной земли Узбекистана, – прочла вслух Мезенцева. – И какое у Вас дело к нашему начальнику, наш драгоценный гость? – Женька из вредности подчеркнула слово драгоценный.
– Достаточно важное, чтобы он меня принял и выслушал, милая девушка, – Исраилов слегка улыбался, как улыбаются родители, глядя на нерадивых, но любимых детей.
– Я не девушка, а товарищ лейтенант! – начала заводиться Женька. – И поэтому Вы не должны фамильярничать, а четко…
– Евгения! – раздался сверху голос Ровнина. – Проводи, пожалуйста, нашего гостя ко мне в кабинет.
– А он… – начала было она.
– Евгения! – строго протянул Ровнин и, судя по звуку шагов, направился к себе.
– Пойдемте! – буркнула Женька и пошла в сторону лестницы. Гость слегка улыбнулся и снова чуть поклонившись, двинулся за ней.
Ровнин встретил Исраилова у дверей своего кабинета, крепко пожал ему руку и строго посмотрел на Мезенцеву. Она открыла рот, чтобы сказать, что есть инструкция, но он только строго помотал головой и, пропустив гостя вперед себя, прошел следом. Женька вздохнула и поплелась к себе.
Вернувшись в дежурку, девушка обнаружила на столе чашку горячего чая.
– Спасибо Аникушка! – улыбнулась она.