Раздать сценарий
Шрифт:
– А знаешь, - обратился он ко мне после некоторого молчания, - не так уж и плохо.
– Что?
– Ну, библиотека. Столько книг, столько знаний. Я бы тебе завидовал.
– Так найди того, кто харкнет мне в баланду, а ты подбежишь и обольешь его, делов-то.
– Зря ты так... Для меня библиотека как дом родной. Почитай 'Ночевала тучка золотая'... Про нас, про детдомовцев. На втором стеллаже, третья полка, слева. Я пару раз перечитывал. Все легче будет высиживать. Ну, пока. Еще раз спасибо.
Я целую неделю сопротивлялся его
Не нравилось и то, что я поссорился со Шмайсером. Поводов для ругани у нас не находилось, мы держались на строгом нейтралитете. Иногда бывали групповые стрелки, но мы обходительно сторонились друг друга. Однако я поставил крест и на этом. Я не был мечтателем, а смотреть на мир сквозь розовые очки меня не то что никто не учил - такие линзы в моем мире просто не работали. И вот однажды на выходе из библиотеке, уже под вечер, меня окликнули. Понятное дело кто.
– Очень уж ты складно про морду ворковал, сучок, - победно произнес Шмайсер.
– Борец за справедливость, да? Давайте, пацаны.
Его прихвостни скрутили меня, не давая возможности дернуться. Чуть ли не распяли.
– И плюнуть-то ты мне хотел, да? На!
Он со всем старанием шмыгнул носом и плюнул в лицо.
– Сука, - сквозь зубы прорычал я.
– Сука, сука, - проворковал Кирилл, ударяя в живот.
– Запомни: нельзя идти против всех. И гладить против шерсти. У нас детдом, а не фильм, в благородных поиграешь в жизни.
'Жизнью' мы называли тот период, который начнется после детдома. Но на тот момент о жизни можно было только мечтать, и когда меня били по ногам, животу и спине, я думал не столько о боли и неправильном поступке, сколько о тех ребятах в столовой. Они сидели, смотрели и смеялись. Почему им было весело, а мне нет? Почему мне захотелось исправить ситуацию? Почему я не остался равнодушным? Не знаю. До сих пор не знаю...
– А это тебе на память о том, чтобы помнил мои слова. Когда захочешь выделиться и сделать не как все - вспомни обо мне.
Он достал складной пирочинный ножик и полоснул меня по щеке. Это сейчас мне легко сказать про такое одним предложением, а тогда я намертво испугался, думая, что жить осталось несколько мгновений.
– Остальным скажешь, что поцарапался о проволоку... Библиотекарь.
***
– А этот?
– стражник указал на меня лезвием двуручной секиры, способной потягаться со мной в росте.
За его спиной дверь, ведущая сквозь стену. Тяжелая кованая решетка опущена, за ней - неширокий, дай бог две телеги разминутся, проезд. На том конце я увидел такую же решетку,
– Этот? Этот со мной.
– Трэго толкнул меня в спину, уверенно направляясь к массивной деревянной двери, обитой железом.
Стражник выставил руку, уперев ее мне в грудь. Красное небритое лицо... Правильнее будет назвать его рожей. Красная небритая рожа уставилась на меня как на врага народа.
– Документы!
– рявкнул верзила. Дохнуло ужасной смесью перегара и чеснока.
Я ничего не ответил. А что я, мать его, отвечу-то?! Беженцы мы, дяденька, денег нет, паспорта нет, родителей нет. И сами-то мы не местные.
Вмешался Трэго:
– На него напали и ограбили с ног до головы. Документов нет.
Стражник нахмурился:
– Откуда будешь?
– Он с Малых Пахарей.
– Зачем одет не по-нашенски?
– Да он циркачем пробовал себя. Реквизит.
– Слушай!
– прорычал красномордый, - я не с тобой разговариваю. Ты иди давай к своим колдунам!
– и снова посмотрел на меня.
– Ну?
– Он не говорит. Испугался очень, потерял дар речи.
Я судорожно закивал, стараясь придать себе как можно более растерянный вид.
– Ы-ы-ы, ы-ы-ы-ы, ы-ы!
– так должно быть гораздо правдивее. Вдогонку к мычаниям я помахал руками, чтобы уж наверняка.
Стражник вытаращил большие выпуклые, как у хамелеона, глаза и гаркнул:
– Я должен доложить! Берон!
– Да тихо ты!
– шикнул на него маг.
– Его имя Маккой, он сын тамошнего мельника. Не думаю, что следует устраивать шум.
– Правда? А вот мне так не думается! Эй, Берон, отсохни твой ствол! Куда запропастился?
Трэго расправил плечи и подошел вплотную к стражнику:
– Слушай сюда внимательно, - процедил маг. Для пущего эффекта ветер снова сопроводил его слова ледяным дуновением; стражник невольно поежился. Пот, текший с его лба, застыл на усах инеем, а изо рта пошел пар.
– Я не уверен, что генералу Драммигу понравится новость о том, что его подчиненные, находясь на самом ответственном посту, пьют и занимаются не пойми чем! Понятия не имею, как ты, жирная рожа, заполучил это место, но потерять его так же просто, как мне превратить тебя в кучку зловонного дерьма!
Стражник задрожал, из груди вырвался хрип. Он дышал столь часто, что вокруг него образовалось целое облако. Раздался шум; с порога двери, ведущей в проходной коридор под стеной, вылез невероятно тучный мужик. Почесывая брюхо, он озлобленно рявкнул:
– Ну чего тебе? Я тебе мамка что ли?
– Ничего, - стиснув зубы, проскрипел красный как рак стражник.
– Уже ничего.
– А, чтоб тебя! Визжит, как обделавшийся малолеток! Ла-а-адно, хоть отолью.
– Берон отошел от двери и принялся справлять нужду прямо на стену.