Раздел имущества
Шрифт:
— В восемнадцатом веке белье обычно отбеливали при помощи лунного света, — сказал доктор, и Эми моментально переключила на него свое внимание. Лунный свет? — Считалось, что солнечный свет слишком разрушителен для белья. В больших домах строили специальные опоры, на которых растягивали простыни. В более скромных домах женщины обычно выходили ночью, когда ляжет роса и взойдет луна, и расстилали белье на кустах. Затем они его снимали как раз перед тем, как должна была выпасть утренняя роса, и белье становилось ярко-белым из-за чудесного воздействия лунных лучей.
— Вот эти исторические экспонаты из наиболее известных замков Баварии, — доктор указал на представленные в конференц-зале скатерти, — являются примерами как раз такого способа отбеливания,
Эми, несмотря на скептический настрой, взволновал возникший в ее воображении романтический образ: женщина, одетая в пышное платье, расстилает при луне белые ткани. У нее в квартире в Пало-Альто для всего этого не найдется места, но ведь она же купит когда-нибудь дом! Она представила себе большой armoir[48] и аккуратно сложенное в нем белье. Без сомнения, белью присуща какая-то особая значимость, о которой она никогда не подозревала и которая связывает вас с человеческой и особенно женской историей.
После мучительной борьбы с собой, включающей строгое самовнушение относительно денег вообще, собственных достаточных денежных средств и планов посвятить себя развитию таких привлекательных добродетелей, как гостеприимство, Эми купила три скатерти: одну необъятную, как море, из белоснежного камчатного полотна, восемнадцатого века, вторую, довольно большую, с вышивкой по голубому полю и с фестончатым краем, и еще одну историческую скатерть цвета сурового небеленого полотна с мережкой, которая раньше принадлежала одному знатному баварцу. Кроме того, она приобрела по дюжине салфеток для каждой скатерти. Все вместе стоило девять тысяч долларов, сама сумма выглядела подтверждением правильности сделанного выбора и обязательного успеха обедов, которые она будет устраивать у себя дома, однако практическая сторона ее натуры просто ужасалась этой цене. Общий вес приобретений Эми оказался таким, что господин Хоффманнстак сам отнес их в ее номер. Она говорила себе, что должна испытывать захватывающее ощущение, а на самом деле она ужасалась своему безрассудству, особенно если подумать о том, что в других местах, пусть даже не здесь, в Вальмери, люди голодали. Она знала, что ей придется преодолеть эти парадоксальные угрызения совести и научиться легкомысленно тратить деньги.
За обедом — сердце по-прежнему колотилось от поспешности сделанных покупок — Эми, как и обещала, села за стол с Кипом и его маленьким подопечным, Гарри. Несмотря на то что у нее не было опыта общения с детьми, она все же лучше, чем Кип, разбиралась в том, когда нужно поправить детский слюнявчик и вытереть пятна шпината с пухлых щечек. Знаменитая кухня отеля стряпала, с размахом, пюре и другие детские блюда для Гарри. И все-таки и Кипу, и Эми вечер показался долгим.
Кип решил, что обед прошел хорошо, конечно, чтобы заставить Гарри есть, требовалось время, но потом надо было укладывать его спать и все такое, а это было не легче, чем вчера. Никогда он не будет отцом, это точно. Эми поняла, что мечтает, чтобы за столом оказался еще кто-нибудь из взрослых. Она выяснила, что Кин родом из штата Орегон, и поскольку после смерти родителей у него не было настоящего дома, его отправили в школу-интернат
После того как они обсудили школу, надежды и судьбу родителей Кипа, а также состояние его сестры и ее мужа, разговор стал спотыкаться.
— Если завтра все будет хорошо и решится вопрос с няней, мы с тобой можем немного покататься, — предложила Эми. Кип вежливо согласился, хотя, судя по тому, что он видел, в отеле было очень мало взрослых, которые могли с ним сравняться, ему придется приноравливаться к ее скорости и встать на лыжи вместо сноуборда. Но он, в общем-то, не имел ничего против и был рад, что у него появилась собеседница в лице Эми — хоть кто-то, кому не безразлична ситуация, в которой он оказался.
— Гарри не понимает, что происходит, — признался Кип Эми. Конечно, нет, уже хотела сказать Эми, но поняла, что Кипа это удивляет потому, что и сам он слишком молод. Дети думают, что другие дети чувствуют и понимают происходящее, как они сами, только взрослые знают, что это не так. Эми тронуло собственное открытие: этот вполне взрослый на вид парень все еще ребенок, по возрасту он находится где-то между ней и Гарри и, пожалуй, даже ближе к Гарри, чем к ней, так как она сама приближается к тридцатилетию.
— Этот парень из отеля хотел, чтобы я просмотрел вещи Адриана — еще до того, как приехали англичане. Мне не хотелось этого делать, но вдруг мне что-нибудь потребуется для Гарри?
— Ты просмотрел?
— Я взял немного денег, — признался Кип. Эми поняла, что это ему не давало покоя. — Но я записываю расходы.
— Все в порядке, ты же должен как-то оплачивать все необходимое, — согласилась с ним Эми. — Как тебе кажется, он скучает по маме?
— По ночам он часто просыпается и много плачет.
Позднее Эми встретилась со своим лыжным инструктором, Полем-Луи, и выпила с ним в деревне пару бокалов. Она записалась к самому привлекательному инструктору. На самом деле то, что она не собиралась знакомиться с мужчинами, было не совсем правдой, просто она не хотела заводить серьезные отношения ни с одним из них. Это не мешало ей немного развлечься, и она заранее решила, что лыжный инструктор, в группу к которому она запишется на две недели, вероятно, составит ей компанию. Сопровождать даму после катания — роль, которую обычно охотно берут на себя лыжные инструктора и которая им хорошо знакома, поэтому с ними не возникает сложностей. Она надеялась встретить кого-нибудь привлекательного и, желательно, француза по национальности, чтобы он, если вспомнить о ее желании расширить свои культурные познания, перевел их отношения в разряд некоего исследования. Теперь же у нее был еще и поэт Робин Крамли («хорошо известный в Англии», как прошептала ей на ухо княгиня); Джо Даггарта она исключила: хоть и симпатичный, но американец, и он довольно туманно охарактеризовал свою работу в Женеве — «переговоры об экстрадиции». Кроме того, она держала в резерве барона Отто, несмотря на то что он был старый (наверное, ему за сорок), и к тому же он австриец, а это уже почти что немец.
В общем, мужчины не входили в ее планы. Когда об удаче Эми стало известно в семье (и почему они говорят об этом как об «удаче Эми», а не как о «ярком успехе Эми»?), после разговоров о том, что она могла бы помочь своей нуждающейся сестре Нэн и еще нескольким своим кузенам и кузинам, начались предостерегающие рассказы о пресловутом низком мнении о богатых женщинах, которое складывается у мужчин; существовала также опасность, внушающая ужас всем богатым наследницам, — жиголо и охотники за состоянием.