Раздели мою печаль

Талан Светлана

– Не надо, – простонала девушка, – не мучь меня!

Руслан ласкал ее, все больше разжигая страсть. Милана уже не могла сдерживать себя: ее рука скользнула ему под ремень джинсов, коснулась набухшей плоти.

– Миланка, я больше не могу терпеть, – горячо заговорил он. – Сколько ты меня будешь терзать?

– Я… Я и сама уже исстрадалась, – прошептала девушка.

Она вспомнила отца, и на миг ей показалось, что он где-то рядом, спрятался и следит за ними. Она быстро высвободила руку и легонько оттолкнула парня.

– Не надо, прошу тебя! –

Он схватил ее горячую руку, прижал к себе. – Еще немного, пожалуйста, Миланка…

– Нет, все, хватит, – ответила она, застегивая блузку и пугливо оглядываясь. – Нельзя. Не сейчас.

– Как всегда, – вздохнул Руслан, отстраняясь. – Мы столько времени уже вместе, а ты все никак…

– Извини. Я уже говорила, что у меня очень строгие родители, – виновато произнесла она.

Милана хотела взять Руслана за руку, но он отвел ее в сторону.

– Иногда мне кажется, что ты меня вообще не любишь, – сказал он, стоя спиной к Милане.

– Дурачок! – ласково произнесла она. Потом подошла сзади и обхватила его руками.

– А что мне остается думать? Тебе же не пятнадцать лет. И при чем тут родители? Откуда бы они узнали?

Милана промолчала, но в голове снова вспыхнула мысль о предстоящем посещении гинеколога.

– Давай не будем об этом, – попросила она. – Расскажи лучше, есть ли результат от твоей поездки к тете.

– У меня все о’кей. Здесь, в маленьком городке, с работой туговато, но тетя договорилась в областном центре. Представь, у меня будет двадцать пять часов при ставке восемнадцать!

– На дорогу придется тратиться, – заметила Милана.

– Какая дорога? Я уже написал заявление, его подписали, и с нового учебного года я буду жить там. Тетя договорилась, что мне выделят комнату в общежитии. Там условия хорошие, отдельный санузел, кухня, правда, общая, но это мелочи. Миланка, у меня начнется новая жизнь! Представляешь?! – воскликнул Руслан, поворачиваясь к девушке лицом.

– У тебя? – упавшим голосом промолвила она. – А я? Как же я?

– Не грусти! Я буду приезжать раз в месяц, и мы сможем видеться!

У Миланы внутри все оборвалось. Руслан начинает самостоятельную жизнь, в которой ей не нашлось места. Если бы он сделал ей предложение, они смогли бы жить вместе и ей не пришлось бы идти на службу.

– Отец настаивает, чтобы я пошла на военную службу – работать в военной части медсестрой, – сказала она, с надеждой посмотрев ему в глаза.

– О-о-о… – протянул он. – Это усложняет дело. Тогда наши встречи будут еще реже. Ты это хотела сказать?

– Я хотела сказать, что не хочу такой работы. Это раз. Второе: я хочу видеть тебя не раз в месяц в лучшем случае, а каждый день, утром и вечером.

Яснее намекнуть она уже не могла. Руслан пригладил рукой волосы, помолчал и сказал:

– Ничего, как-нибудь переживем этот трудный период. Не так ли, моя хорошая?

– Надеюсь, – выдавила из себя девушка.

Милана вернулась домой далеко не в радужном настроении. Чувствовала себя побитой

собакой, которая верно служила хозяину, а на старости ее пинком выкинули из дома. Что мешало Руслану сделать ей предложение? Раньше он обещал окончить училище, поступить на заочное обучение, устроиться на работу и тогда, по его словам, «мы сможем быть вместе». Конечно, это не было предложением выйти замуж, но все-таки какой-то намек на совместную жизнь, и Милана жила этим. Теперь он без малейшего сожаления говорит о том, что они будут видеться редко, и с радостью – о своей самостоятельной жизни. Значит, он не любит ее?

«Папа был прав, когда говорил, что с моими внешними данными я никому не нужна, – размышляла Милана, меняя постельное белье. – Когда в моей жизни появился Руслан, высокий, симпатичный, с гладко зачесанными, собранными в узел волосами, добрый, нежный, ласковый, я была уверена, что отец заблуждается. А теперь ясно, что ошибалась я».

Милана загрузила белье в стиральную машинку, механически нажала «пуск» и пошла в кухню. Ей предстояло протереть пыль в шкафчике и приготовить ужин. Непослушными, словно ватными руками она начала доставать тарелки, но не удержала – они выскользнули из рук и ударились о пол.

– Только этого не хватало! – в отчаянии воскликнула Милана, уставившись на осколки дорогого сервиза.

– Ага, нашкодничала! – услышала она за спиной голос Игоря и от неожиданности вздрогнула. – Я все родакам расскажу! Они поставят тебя в угол коленками на пшено.

– Не смешно! – отрезала Милана, подумав, что неприятностей ей не избежать.

– Да ладно, сестра, не дрейфь! Собери все в пакет, я по дороге где-нибудь в мусорный бак выброшу, – сказал Игорь.

– Зачем?

– Ты думаешь, их кто-то пересчитывать будет? – улыбнулся Игорь.

– Иногда мне кажется, что в этом доме настолько все под контролем, что и спички в коробке пронумерованы.

– Никто не заметит! Я вон у папаши потянул немножко денег, «пощипал» маман чуть-чуть – и все нормалек! А ты раскисла из-за каких-то тарелочек!

– Игорь, воровство к добру не приведет, попомнишь мое слово.

– Не накаркай, сестра!

– Я серьезно. Рано или поздно пропажу заметят, и тогда тебе несдобровать, – сказала Милана, собирая осколки посуды.

– Что мне сделают? Выгонят из дома? Ну и пусть!

– Тебе надо учиться.

– Милка, давай без назиданий! – скривил брат недовольную гримасу. – Без тебя тошно. Дай что-нибудь поесть! Можно сладенькое – я такое люблю.

– Мой руки и садись за стол, сладкоежка! – улыбнулась Милана.

– А можно хоть без родаков не мыть руки?

– Как хочешь, – согласилась Милана и добавила: – Не забудь выбросить эти тарелки, иначе мне капец.

У Миланы в этот день все валилось из рук, но к возвращению матери она с горем пополам управилась с домашними делами. Мать зашла в комнату, бросила привычное «Добрый вечер», поставила сумку на тумбочку, повесила связку ключей, сняла босоножки, и Милана подала ей комнатные тапочки.