Раздолбаи космоса, или Гений кувалды

Лукин Евгений Юрьевич

Василий уставился на судорожно стиснутую надкушенную капсулу, из которой на руку и на пол обильно выдавливались тонкие маслянистые колбаски кофейного цвета.

– Так вас здесь много, что ли?

– О, целая колония! Нет-нет, не в том смысле, в каком вы подумали… Небольшой, знаете, такой социум человек в двадцать…

– Ничего себе… – пробормотал Василий, отбросив капсулу и машинально облизнув кулак. Язык опалило вновь. – А как же мы туг сутки плутали – никого не встретили…

– Видите ли… – Дедок замялся. – Дурацкая, ей-богу, традиция, но… Словом, когда

прибывает очередной новичок (а случается это довольно редко), все прячутся…

– На хрена? – поражение спросил Василий.

– Полагают, что смешно, – уныло шевельнув бровью, пояснил дедок. – Хотя я лично никакого юмора туг не вижу… Но не идти же, согласитесь, против всех! И я бы спрятался, просто никто меня не удосужился предупредить…

– Стоп! – Василия озарило. – Так, выходит, это они нас пугали? Ну, в доме в этом… на потолке…

– Выходит, так, – со вздохом согласился дедок.

– А если бы я застрелил кого? – В запальчивости Василий достал из-за пазухи «Макаров».

– А что, он у вас еще стреляет? – обеспокоенно полюбопытствовал Сократыч.

Василий крякнул, нахмурился и, не отвечая, запихнул пистолет обратно. Хотел застегнуть для верности, но позеленевшая пуговица легко отделилась от лохмотьев кителя, как будто не позавчера была пришита.

– Да-да, – сочувственно подтвердил дедок. – Распадается прямо на глазах. Здешние вещи практически вечны, а вот все земное… Кстати, на пол ничего не ставьте. Что на пол упало, то пропало… И, знаете, я бы на вашем месте сменил одежду… Видите ли, к сожалению, не все относятся к милиции как должно… Есть тут у нас, например, один уголовник… Нет, не то, что ваш товарищ, а настоящий уголовник, с зоны…

– А этот-то как сюда попал?

– А убежал, – любезно объяснил дедок. – Вывели их демонтировать какой-то морально устаревший памятник, и тут, можете себе представить, опускается рядом летающее блюдце… Охрана, понятно, растерялась, а он, не будь дурак, видя такое дело, бегом к люку – и внутрь! Солдаты опомнились – давай стрелять. Блюдце, естественно, тут же закрылось – и поминай как звали… Собственно, это он так рассказывает. Как было на самом деле – сказать трудно… Кстати, вот он иногда грозится: я, мол, с зоны убежал и отсюда убегу… Колобок этакий… Но вот что-то не бежит пока.

– Да, компания… – пробормотал Василий.

– Разные люди, разные… – согласился дедок. – И знаете, о чем тоскует? Все, говорит, здесь хорошо, одно плохо – ментов нету (это он так милиционеров зовет). Попади, говорит, сюда хоть один мент – ух, говорит, что бы я с ним сделал! Вообще ужасно грубый молодой человек… Сейчас-то он еще немного присмирел – это после того, как мне все передние зубы одним ударом выбил… За что и получил так называемый щелчок, причем, заметьте, вполне заслуженно… Так что теперь уже руки не распускает – боится… Но все равно: что ни слово – то мат! Ужасно…

Ничего не понимая, Василий присмотрелся к подвижным губам бойкого старичка. Речь вроде не шепелявая, да и рот не проваленный… Заметив его взгляд, дедок рассмеялся, старательно обнажив зубы до самых десен. Зубы у него

были, что называется, сахарные, без изъяна.

– А? – сияя, сказал дедок. – Неплохо, правда? Так что имейте в виду, Василий: нас здесь, знаете ли, берегут! Ценят.

– Хозяев, значит, нет, – проговорил Василий:

– А зубы, что же, сами вставились?

Старичок не услышал – был занят предпоследней капсулой.

Откуда-то приковыляли два серебристо-пушистых зверька, причем вид у обоих был какой-то пришибленный. Присели на корточки метрах в пяти от обедающих и, растерянно переговариваясь вполщебета, уставили на них алчущие бесстыжие зыркалы.

– А ну пошли, пошли отсюда! – прикрикнул на них дедок Сократыч, поспешно вскидывая веки. – У! Глазищи-то, глазищи! Спицей не выщербишь! Все равно ничею не дам! Пр-редатели!

– Почему предатели? – несколько враждебно осведомился Василий, которому очень нравились пушистые зверьки и, честно говоря, все меньше нравился обаятельный прожорливый старичок.

– А то кто же? – запальчиво проговорил тот. – Как увидели, что у меня с камушком этим ничего не получается, – туда же! Издеваться начали, чирикать… А потом и вовсе убежали.

– А кто они вообще?

– Н-ну… обычно их здесь называют мартышками, побирушками… По-разному называют… Во всяком случае, смею вас уверить, это не хозяева.

– Ну, может быть, одичавшие? – неожиданно для себя предположил Василий. Лучше бы не предполагал – аж самому жутко стало.

– Ого! – с уважением отозвался дедок и посмотрел на собеседника, прищурив глаз и склонив голову к плечу. – А вы, Василий, штучка! Мне вот потребовался месяц, чтобы до такого додуматься… Однако должен вас разочаровать: гипотеза, конечно, прелюбопытная, но… критики, к сожалению, не выдерживает. Как-нибудь потом мы все это с вами обсудим подробно, не торопясь, со вкусом… Кстати, давешняя ваша версия о невменяемости хозяев – тоже, знаете ли…

Василий шумно вздохнул и взглянул с тоской на невероятно высокий потолок, где, согласно законам перспективы, сходились чуть ли не встык золотистые титанические колонны. В следующий миг голова его вздернулась, так что крутой затылок звучно соприкоснулся с глыбой. Василий вскочил.

– Что это? Смотрите!

По потолку шел человек. Вниз головой. Крохотный, как если бы Василий глядел на него, наклонясь с какого-нибудь там двадцатого этажа.

Дедок Сократыч тоже поднял голову, но вскакивать не стал.

– Это?.. – переспросил он, прищуриваясь. – Хм… А действительно, кто бы это мог быть?.. На таком расстоянии, знаете, и не разглядишь даже… Кажется, Леша Баптист… А, нет! Леша – полнее…

– Почему он не падает?

– А почему мы не падаем? – почти дословно цитируя Ромку, спокойно возразил Сократыч. – Что вас, собственно, удивляет, Василий? Нам кажется, что он – на потолке, а ему кажется, что мы – на потолке…

– Да не может же этого быть! – Василий с отчаянием следил, как крохотный человечек там, наверху, неторопливо пересекает «улицу», направляясь к округлым белым камушкам – несомненно, все тем же глыбам.