Разгадай меня
Шрифт:
— Ну ладно. Ты когда-нибудь видела крушение поезда? — Он даже не ждет моего ответа. — Я как-то раз видел, когда был еще совсем маленький. Это был большой поезд с огромным количеством вагонов, сумасшедший поезд, и вот все эти сцепленные вагоны оказались как будто вмяты один в другой, причем все они сошли с рельсов, а часть их даже взорвалась. Все вокруг полыхало, все те, кто остался в живых, суетились и что-то выкрикивали, ну, вроде того, какой кошмар, какой ужас творится. Ты сам при этом прекрасно понимаешь, что пассажиры в основном уже погибли или лежат и умирают и смотреть тебе туда совершенно
Я не чувствую под собой ног.
— То есть я не могу ничего определенного тебе сказать, — спохватывается Кенджи. — Но мое личное мнение — он слишком уж близко принимает все к сердцу. Бывали деньки и похуже, верно же? Ну вот разве сейчас мы не потонули по уши в дерьме, а? Но нет, мистеру Кенту, похоже, сие неведомо. Более того, мне иногда кажется, что он просто спятил. По-моему, он вообще спать перестал. И знаешь еще что, — добавляет он, — он начинает понемногу срываться и на Джеймса тоже, а это уже и меня самого бесит, потому что парнишка слишком уж славный. Клевый малый, и он не виноват в личных драмах Адама…
Но я уже его не слушаю.
Я воображаю наихудшие сценарии, все самое страшное, что может случиться в ближайшем будущем. И весь этот кошмар всякий раз кончается мучительной смертью Адама. То он болен, то с ним происходит какое-то несчастье, одним словом, происходит нечто такое, вследствие чего он уже не может контролировать себя. Боже, нет, нет, только не это, нет.
— Ты должен рассказать мне.
Я не узнаю своего собственного голоса. Кенджи смотрит на меня широко раскрытыми от удивления глазами. На его лице читается самый настоящий страх, и только теперь до меня доходит, что я буквально пригвоздила его к стене. Всеми десятью пальцами я вцепилась в его рубашку, сжимая ткань в кулаках, и теперь мне остается только представить себе, каким кошмаром я кажусь ему в эту минуту.
Но самое отвратительное — это то, что мне на это наплевать.
— Ты обязательно мне все расскажешь, Кенджи. Тебе придется это сделать, потому что я должна это узнать.
— Ты… — Он нервно посмеивается, облизывает пересохшие губы и беспомощно оглядывается по сторонам: — Может быть, ты для начала меня отпустишь?
— А ты мне поможешь?
Он чешет за ухом, чуть заметно морщится:
— А если нет?
Я еще плотнее впечатываю его в стену и чувствую знакомый безумный приток адреналина в кровь. Странно, но сейчас мне кажется, что я способна разорвать всю планету на клочки голыми руками.
И при этом мне это не составит особого труда. Это же так просто.
— Ладно… хорошо, черт! — Кенджи поднимает обе руки, дыхание его учащается. — Только… как насчет того, чтобы отпустить меня, и тогда я отведу тебя в исследовательские лаборатории.
— В исследовательские лаборатории?
— Да, именно там и проводится тестирование. Там проводятся все тестирования, которые нам предстоит выполнить.
— Но ты обещаешь проводить меня туда, если я тебя отпущу?
— А ты, что же, собралась вышибить из меня мозги, если я откажусь?
— Возможно, — тут же нагло вру я.
— Тогда да. Я тебя
Я отпускаю его и, пошатываясь, отступаю на шаг назад. Теперь мне нужно собраться с мыслями. Теперь, когда он больше не находится в моей власти, я чувствую себя несколько неловко. Что-то внутри подсказывает мне, что я слишком остро среагировала на происходящее.
— Ты прости меня за все это. Но тем не менее спасибо тебе. Я оценила твое желание помочь мне. — И я гордо поднимаю голову с чувством собственного достоинства.
Кенджи фыркает. Он смотрит на меня так, будто и понятия не имеет, кто я такая, и теперь ему непонятно, как он обязан реагировать — то ли смеяться, то ли аплодировать. А может быть, нестись отсюда сломя голову, куда глаза глядят. Он потирает шею у затылка и внимательно смотрит на меня и не собирается отводить глаза в сторону.
— Что еще? — спрашиваю я.
— Ты сколько весишь?
— Вот это вопросик! Ты что же, всех девушек об этом спрашиваешь при встрече? Тогда мне многое становится понятным.
— Я вешу где-то под восемьдесят, — говорит он. — И это сплошные мышцы.
— И теперь ты хочешь за это получить достойную награду? — удивляюсь я.
— Ну-ну, полегче. — Он наклоняет голову вбок, и я замечаю некое подобие улыбки на его лице. — Посмотрим сейчас, кто из нас тут самый умный.
— Что ты мне голову морочишь?
Но Кенджи больше не улыбается.
— Послушай-ка, — продолжает он, — я не собираюсь ничем хвастаться, но я мог бы отшвырнуть тебя в дальний угол одним мизинцем. Ты весишь всего ничего, пушинка. У меня масса раза в два больше твоей. — Он делает короткую паузу и продолжает: — Так каким образом, черт побери, тебе удалось пригвоздить меня к стене, да еще и удерживать в таком положении столько времени?
— Что? — Я начинаю хмуриться. — О чем это ты?
— Я о тебе. — И он указывает на меня пальцем для наглядности. — Ты прижала к стенке меня. — Он переводит палец на себя.
— То есть ты при этом на самом деле не мог даже пошевелиться? — Я часто моргаю. — Я подумала, что ты просто боишься дотронуться до меня.
— Нет. Должен подтвердить официально, что я не мог двинуться с места. Да я чуть не задохнулся.
Я широко раскрываю глаза. Очень широко.
— Ты шутишь.
— Ты когда-нибудь делала что-то подобное?
— Нет. — Я мотаю головой. — То есть я не думаю, что… — Я сама начинаю задыхаться, вспомнив Уорнера и его камеру пыток. Мне приходится закрыть глаза, слишком уж много образов вырисовывается у меня перед мысленным взором. От одного только воспоминания об этом мне становится плохо. Я уже чувствую, как на моей коже выступил холодный пот. Уорнер проводил тестирование. Он создал такие условия, чтобы я была вынуждена проявить свою силу на годовалом малыше. Мне было так страшно, я настолько разбушевалась, что проломила бетонную стену, только чтобы добраться до Уорнера, который наблюдал за всем происходящим с другой ее стороны. И я точно так же пригвоздила его к стене. Только тогда я тоже не поняла, насколько он был поражен моей силой. Я была уверена, что он струсил, поскольку оказался в непосредственной близости от меня, от смертельной опасности, ведь я могла коснуться его.